Про то, чего не хватает Рокфеллеру, как разбивать другу очки, про универсальные фразы общения с иностранцами и совсем чуть-чуть про борьбу в интервью с олимпийским чемпионом, четырёхкратным чемпионом мира по вольной борьбе, членом зала славы Международной федерации объединенных стилей борьбы (FILA), мэтром спортивной журналистики и просто хорошим человеком Александром Владимировичем Иваницким .
Борьба в последнее время много реформируется. Ваш прогноз – в каком направлении и какие аспекты борьбы будут эволюционировать, а что в борьбе останется неизменным?
К моему глубокому сожалению, борьбу за последние десятилетия, буквально лихорадило от постоянных изменений правил. Горе реформаторы почти её угробили и вопрос стоял об исключения из программы Олимпийских игр. Сейчас правила вернулись почти на “круги своя” и борьба начала возрождаться. Она снова становиться интересна для зрителя. Что касается моего прогноза, то меня удивляет наличие весовых категорий, где разыгрываются олимпийские медали, а есть и “пустышки”. Надо искать выход из этой нелепой ситуации. Я знаю, что в ” классике” скоро будут бороться пять минут без перерыва. Может это и хорошо, но я давний сторонник боксерской формулы – три раунда по три минуты каждый. За столетие, она подтвердила свою живучесть. Борцы, одно время, тоже взяли её на вооружение, но потом свернули в сторону от этой столбовой дороги, и проиграли. Но именно за 9 минут можно выстроить тактику поединка, использовать весь свой технический арсенал и показать физическую подготовку.
Как всё начиналось
Вы являетесь постоянным гостем Международного турнира по вольной борьбе на Кубок главы Нефтеюганского района Владимира Семёнова. Кстати, в этом году он пройдет с 29 по 30 ноября в 11 раз. В чем вы видите сильные стороны турнира, а что, может быть, вы бы усилили?
Сильная сторона – это попытка создать центр борьбы в том регионе, где её ранее не было вообще. Я бы в этой ситуации сделал упор на тренеров – отыскать, пригласить, воспитать своих, провести со всеми мастер-классы, да не разово, а системно.
Сейчас очень популярно проведение мастер-классов, вот и в этом году начинающих спортсменов Нефтеюганского района ждет встреча со звёздами. Если бы у вас была возможность составить тренерскую команду для проведения идеального мастер-класса – кого вы бы пригласили (из всех времен)?
По мне, так хватило бы одного Александра Карелина. Вот кто умеет показать, поговорить и с детворой, и с асом.
Как вы относитесь к женской борьбе?
В начале – с опаской. Не женское это дело укладывать ” шпалы”. После войны эту мужскую работу пришлось женщинам взвалить на свои плечи. Ну, а сейчас им сплошь и рядом приходиться постоять за себя. Современная жизнь стала жесткой – иной, чем прежде. Поэтому я “за”.
Приходилось ли вам когда-либо применять навыки борьбы в обычной жизни?
Всего лишь один раз. Я с приятелем на красный свет перебегали улицу. И тут я краем глаза вижу, что на нас несётся автомобиль. Я то успеваю сигануть на тротуар и спастись, а он – нет. Ну, я его в прыжке, под спину и поддал, ниже поясницы. От смерти спас, но его бедного размазало о решетку ограды и очки вдребезги. Зато парень юшку проглатил и жив остался.
В борьбе, как и в любом спорте, очень важна мотивация. Вы 4-х кратный чемпион мира, не проигравший ни одного раунда зарубежным спортсменам. Можно ли сказать, что в эпоху СССР вы были более идеологически мотивированы, чем сейчас молодые спортсмены?
Не только не проиграл ни одного раунда, а даже и ни одного балла на официальных международных турнирах. Представьте себе боксёра, который на протяжении всей своей карьеры не попустил ни одного удара!? Что же касается мотивации, то это глубокое и потаенное чувство и тогда, и теперь. Ну как тут кричать на каждом углу, что я сражаюсь за Родину. Лично у меня, на Олимпиаде в ТОКИО ВОЗНИКЛО ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО ЗА МОЕЙ СПИНОЙ, ЧТО-ТО ГРОМАДНОЕ И БЕЗЫМЯННОЕ, КОТОРОЕ ЖДЕТ ОТ МЕНЯ ПОБЕДЫ. Думаю, что сегодняшние чемпионы, по крайней мере большинство из них, испытывают родственные чувства. За большую деньгу тоже сражаются, не без того. Порою и они выходят в герои. Но поверьте – без светлой идеи скучно жить на свете……
Чемпион XVIII Олимпиады 1964 года в Токио
Нельзя не спросить у вас, рождённого на Донбассе, сказалась ли как-то политическая ситуация на Украине на общении с коллегами из соседней страны. Или спорт вне политики?
Вне политики ничего не существует. И потом – почему только на Украине!? Месяц назад я расстался с человеком, которого считал другом более чем полвека. Слово за слово и оказалось, что он считает, что Крым – это наша агрессия, и что в России живет одна пьянь и рвань. Замечал за ним и раньше ухмылочки и экивоки, но тут открылась такая бездна!? Ну, а если подойти к этой проблеме с другого бока, то я коренной “хохол”. И когда тройка “мясников” кромсала в Беловежской Пуще нашу страну по живому, мне рыдать хотелось. Связи с Украиной мои никогда не прерывались, и я видел, как корежат молодежь, прививая ей ненависть к “москалям”… Киевская “интеллигенция” на глазах сатанела, пытаясь превзойти друг друга в обливании помоями России. Но когда удается переброситься парой словечек с работягами-мужиками, понимал, что не всё ещё потеряно. Но все же силен дядя Сэм – умеет зомбировать нации.
Вольная борьба – не единственная “любовь всей жизни”. Насколько нам известно, вы заядлый грибник…
Я подвинутый на грибах. Могу километров с полсотни по лесу за ними отмахать. Мой личный рекорд – 250 белых. Но это же пустяк. Однажды мой сосед приволок полтыщи за раз. Помню, как на Олимпиаде в Мехико-сити, я залез на пирамиду Солнца. Красотища с верхушки необыкновенная – космос. А я стою на ней и тоскую, что вот я здесь баклуши бью, а в мещерских лесах белые небось пошли!? Вообще же ” тихая” охота – это поэзия. Каждый грибок памятен и какая травинка его шляпку перепоясала, и под какой сосновой веточкой он прятался… А зимою, сваришь грибной суп и вкушаешь его – будто снова в своем бору бродишь-ходишь. И потом, гриб – вещь непознанная. Сколько раз в лихолетья он помогал нам выжить. Ни одному европейцу и в голову не придёт, что крестьянин с грибками, картошкой, квашеной капустой да ещё и черняшкой в придачу – может быть доволен жизнью, более чем Рокфеллер.
10 декабря 1997 года Федерация борьбы России, отмечая 60-летие А. Иваницкого, вручила ему памятную планшетку, на которой выгравировано: «4-кратному чемпиону мира, чемпиону Олимпийских игр по вольной борьбе. Великому тяжеловесу России, который не проиграл ни одной схватки и ни одного балла зарубежным тяжеловесам».
Родился 10 декабря 1937 года в с. Яровая Краснолиманского района Донецкой области (Украина). Отец – Иваницкий Владимир Селиверстович. Мать – Иваницкая Мария Михайловна. Супруга – Иваницкая Татьяна Владимировна. Сын: Владимир. Дочь – Екатерина. Внуки: Иван, Александра, Никита, Анна, Мария, Анастасия.
Сегодня это трудно себе представить, но триумфальная спортивная биография А. Иваницкого вообще могла не состояться. В 4-летнем возрасте будущий борец пережил Ленинградскую блокаду. Его и брата Юрия спасла Дорога жизни, проложенная по льду Ладожского озера. Изможденных, опухших от голода, уже переставших ходить, январской ночью братьев вывезли по Ладоге в тыл. Затем было возвращение в освобожденный от блокады город, начальная школа и дворовый доморощенный спорт. Лапта, городки, казаки-разбойники, конечно - футбол и хоккей, где мяч и шайбу заменяла пустая консервная банка, разнокалиберные лыжи и коньки, велосипед (единственный на весь двор), самокаты и прочая ребячья «самодеятельность» – все это было той своеобразной детской спортивной вольницей, в которую с упоением, с жадностью бросались послевоенная питерская детвора.
Удивительно, но один только ленинградский двор (так называемая «Дурдинка» – дом с башенкой на углу Обводного канала и Лиговского проспекта) дал стране двух олимпийских чемпионов: Эльвиру Озолину, победительницу в метании копья в Риме в 1960 году и Александра Иваницкого, завоевавшего «золото» в Токио в 1964 году.
Любопытная деталь – сам Иваницкий никогда, даже в самых смелых своих мечтах не видел себя ни спортсменом, ни тем более борцом. Учась в техникуме, он посещал музыкальный кружок. Научился играть на контрабасе, начал осваивать саксофон. Он считал, что «большой» спорт для него заказан, как и для всех перенесших блокаду. До сих пор он не может объяснить, почему на школьных уроках на последних страницах тетрадей он почти машинально рисовал богатырей.
В борцовский зал его за руку, чуть ли не насильно привел приятель, который услышал, что там ищут высокорослых ребят. Александру в ту пору исполнилось 17 лет, он вымахал под 190 сантиметров, и хотя не мог ни разу подтянуться на руках на турнике, решился переступить порог борцовского зала. Буквально через месяц состоялся чемпионат Ленинграда по борьбе самбо среди юношей, и произошло настоящее чудо: Александр стал чемпионом в тяжелом весе.
Он так вспоминает о своем первом чемпионском титуле. Борцом он был, разумеется, еще «никаким» - так, какие-то разрозненные начальные навыки. Вместо легких кожаных борцовских ботинок на ногах - тряпичные гимнастические тапочки. Правда, перед соревнованиями ему выдали во временное пользование спортивную форму. Борьба проходила в актовом зале какого-то профтехучилища. Зрителей не было, поэтому спортсмены раздевались прямо в партере, складывали одежду на спинках кресел - каждая команда особо, оставляя одного в качестве охранника. Александру поручили сторожить пальто, чемоданчики, ботинки, шарфы - он ведь был тяжеловесом, а значит, выступал в числе последних. Попав впервые на соревнования, он с интересом за всем наблюдал: как вызванные на ковер борцы сходятся по свистку на середине, пожимают друг другу руки, расходятся в противоположные стороны, поворачиваются друг к другу лицом и – схватка начинается.
«Мне тогда, – вспоминает Александр Владимирович, – сразу же пришла в голову мысль. Вот они пожали руки, сделали шаг-другой навстречу, оказались спина к спине, затем развернулись, теперь уже оказались лицом к лицу и сошлись в захвате. А что если после того, как я окажусь за спиной соперника, мгновенно развернуться, и пока тот будет поворачиваться ко мне лицом, я уже успею броситься к нему в ноги и повалить на ковер. Ведь свисток о начале поединка уже дан, и мы обменялись рукопожатием. Так я и поступил. Соперника я от волнения толком и не разглядел - запомнил лишь лицо, усыпанное подростковыми прыщиками. Мы, как полагалось по тем правилам, пожали руки, разошлись, оказавшись спиной к спине. И когда он развернулся ко мне лицом, я уже успел подхватить его под коленки и что есть силы дернуть».
…Когда прозвучал финальный свисток, судья поднял в знак победы руку Александра, чему тот был несказанно удивлен. Оказывается, в конце концов он набрал больше баллов - всего лишь на «четвертушку» (была и такая оценка, самая низкая по тем временам, в одну четверть балла). За кулисами его поздравляли, жали руку, тормошили, а он был почти невменяем - от усталости, от переживаний, - но запомнил на всю жизнь одобрительные слова тренера: «А знаешь, у кого ты выиграл? У самого чемпиона Ленинграда прошлого года!»
Александр помнит предельно ясно свою реакцию на эти слова до сих пор. Он чуть не рухнул от страха на дощатый пыльный пол за кулисами. «Если бы кто-нибудь перед схваткой, – признается Александр, – догадался намекнуть мне, с каким титулованным соперником мне, зеленому новичку, придется бороться, я ни за что бы не выиграл». Видимо, в соревновательной суматохе его просто забыли предупредить. Именно это незнание о грозившей ему «опасности» и породило победу…
Если говорить о самых интересных страницах борцовской биографии Александра Иваницкого, прежде всего надо отметить, что его появление на спортивной арене в роли тяжеловеса (или супертяжеловеса, как теперь именуется эта весовая категория) положило начало совершенно новому типу тяжеловеса. Раньше настоящим тяжеловесом считался лишь тот борец, кто имел вес не менее 125 кг, и на ковре царили богатыри весом и под 140, и под 200 кг (например, американец Тейлор на Мюнхенской олимпиаде в 1972 г.). Александр стал родоначальником совершенно иного типа атлетов – высокий, поджарый (боевой вес 105-107 кг), великолепно сложенный и, главное, вооруженный отличной техникой. В скорости выполнения приемов, их разнообразии, тактическом рисунке поединка он не уступал так называемым «мухачам», то есть борцам легких весовых категорий. Прямым продолжателем этого стиля в последующем стал тяжеловес Александр Медведь , трехкратный олимпийский чемпион. А в классической борьбе нагляднее всего подобный типаж представлен уже современным атлетом, также трехкратным олимпийским чемпионом, легендарным Александром Карелиным. Следует повторить, что А. Иваницкий был родоначальником этого направления: он своей борьбой, своими победами доказал, что тяжеловесу нет необходимости обрастать броней жировых напластований.
Сам Александр не любит повествовать ни о своих подвигах, ни об изнурительной спортивной доле. Ему претит, когда какая-либо спортивная знаменитость позволяет себе стенания по поводу изматывающих тренировок, травм, нервных срывов. Его точка зрения проста: если человек занимается своим любимым делом, ему всё в радость. Если с натугой – бросай, сел не в свои сани. Спортсмена ведь никто не понуждает. Он занимается тем или иным видом спорта по доброй воле, а раз так - «нечего нудить».
Не забывал Александр и об образовании: в 1957 году он окончил Ленинградский радиотехникум по специальности гидроакустик. В 1966 году получил диплом Государственного центрального института физической культуры (ГЦОЛИФК) в Москве (педагогический факультет). В 1979 году окончил Академию общественных наук при ЦК КПСС (факультет журналистики).
Любимый «конек» Александра Иваницкого – тактика поединка. При встрече с юным поколением борцов он обязательно рассказывает о своем поединке с Александром Медведем на Спартакиаде народов СССР 1959 года в Москве. Оба они незадолго до этого были включены в состав сборной СССР по вольной борьбе, оба боролись в тяжелом весе. Эта весовая категория считалась особой. Редко удается воспитать тренеру настоящего тяжеловеса. И на тренировках партнера себе подстать подобрать сложно. Поэтому двум Александрам постоянно приходилось меряться силами друг с другом. Сколько вместе провели спаррингов – сотню, две – никто не считал. На официальных соревнованиях один раз выиграл Иваницкий (отборочные соревнования перед поездкой сборной страны в Японию), другой раз победил Медведь (чемпионат страны 1961 г. в Минске). А так - сплошные ничьи. Не толкотня, не пыхтение, а действительно боевые ничьи: кто-то выигрывал, потом отыгрывался, приемы - один за другим, а в результате – ничья. Знали-то друг друга как облупленные…
Ничья на той спартакиаде была нужна Александру Медведю как воздух. В этом случае он становился бронзовым призером и получал шанс сразу войти в тяжеловесную элиту сборной СССР. Иваницкому же для получения бронзы была нужна только победа, и тогда он тоже попал бы в число избранных. Истекала последняя минута поединка, измотавшего обоих до предела. Пот застилал глаза, а на судейском табло значилась ничья. «Бронза» уплывала из рук Иваницкого. Ему позарез нужен был напоследок хотя бы один результативный бросок, необходимо хотя бы «через не могу» вырвать у Медведя один балл.
Вот как об этой последней минуте рассказывает сам Александр: «Секунды таяли с неумолимой быстротой. Я заметил, что в спешке Медведь раза два украдкой бросил взгляд на часы. Я видел, он устал не меньше моего, что он весь в напряжении - ждет не дождется, когда истекут последние секунды и раздастся гонг. И тут меня словно осенило. Надо ухитриться развернуть его спиной к часам. Сделать так, чтобы он не видел стремительного бега секундной стрелки. Мы на середине ковра. Часы за спиной противника. Ух, получилось! Мы полусогнутые, Медведь напряженно смотрит мне в глаза, понимая, что я в последнее мгновение ринусь в отчаянную атаку. Я чуть приподнимаю голову, как бы давая понять, что поверх Александра смотрю на часы. На моем лице он читает полнейшее разочарование. Вот-вот прозвучит свисток арбитра. Делаю шаг навстречу Медведю. Протягиваю руку для приветствия. Он тоже, облегченно вздыхая, распрямляется. На лице его появляется подобие улыбки, в которой вся усталость и удовлетворение оттого, что наконец-то все так благополучно для него разрешилось. А я в молниеносном броске уже у него в ногах. Рывок – и Александр, как говорят борцы, «на втором этаже». Я знаю, что для верного броска, а значит, для столь желанной победы у меня есть еще в запасе три-четыре секунды. Зал просто ахнул: что-то будет! А меня душит дурацкий хохот - хохот до колик, до слез. И нет уже сил для броска, руки сами разжимаются, и Медведь то ли выскальзывает, то ли сползает со «второго этажа» на ковер. Свисток. Ничья. Бронза у моего друга. А я не могу остановиться. Ну надо же, на какой пустяковине провел соперника! В зале тоже смеются. На трибунах болельщик свой, профессиональный - зрители оценили и замысел «трюка», и его исполнение, и растерянность оторванного от ковра Медведя, и то, что броска… не было. И тогда, и теперь доволен и я, что махнул рукой на верный выигрышный балл и на бронзовую медаль. Их еще много будет впереди, – добавляет Александр, – а вот такой спонтанной импровизации забывать не надо. Они дорогого стоят».
Начиная с 1962 года А. Иваницкий выступает в печати, написал ряд книг, в том числе «Тайная сила ростка», «Удаль молодецкая», стал автором документальных телефильмов («Залог победы», «Жизнь после жизни» и др.), занимался преподавательской деятельностью на факультете журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, в преддверии московской Олимпиады организовал там спецкурс «Спортивная телерадиожурналистика». После завершения спортивной карьеры в 1967 году был принят на работу в отдел спортивной и оборонно-массовой работы при ЦК ВЛКСМ на должность заместителя заведующего отделом. Отвечал за развитие массовых подростковых соревнований «Кожаный мяч» (футбол) и «Золотая шайба» (дворовый детский хоккей). В 1973 году был назначен Главным редактором Главной редакции спортивных программ Гостелерадио СССР.
На спортивном телевидении своим высшим достижением Александр считает Олимпиаду-80. Проходила она, как известно, в сложной политической обстановке, что, впрочем, не умалило ни значения Игр, ни их масштаба. Такое огромное комплексное спортивное мероприятие проходило в стране впервые. Телевизионный вариант Гостелерадио СССР должно было обеспечить для всего мира. Многим хотелось, чтобы у русских все сорвалось – опыта-то никакого…
Ситуация осложнялась еще и тем, что спортивное телевидение всегда служило своеобразным полигоном для всех остальных телевизионных форм. Именно в спорте впервые опробовались все новинки: замедленные повторы, телесъемки в движении, с воздуха, на мотоциклах, автомобилях, подводные съемки. Именно в спорте нашли применение миниатюрные телекамеры. Тем более новое слово обязаны были вносить Олимпиады: во-первых, они делались всей мощью той или иной страны, а во-вторых, Игры делались интернациональной командой.
Москве же нужно было опираться только на свои силы. И тогда А. Иваницким была воплощена в жизнь следующая задумка: за 4 года до Олимпиады он с помощниками перешерстил все областные, краевые и республиканские телестудии, отобрал режиссеров не просто талантливых, а тяготеющих к тому или иному виду спорта, более того, знающих о нем не понаслышке. Затем на все предшествующие Олимпиаде 4 года закрепил каждого режиссера за «своим» видом спорта. Они отвечали за его показ на Гостелерадио, выезжали на сборы в команды, посылались в соцстраны на стажировку. А перед самой Олимпиадой впервые в истории спортивного телевидения в Москве в концертной студии Останкино собрал всех ведущих спортивных режиссеров мира. Три дня шел семинар, на котором наши «спецы» перед столь представительной аудиторией защищали каждый свой проект, свою концепцию показа своего «родного» вида спорта на Олимпиаде. Пройдя такое горнило, они не ударили лицом в грязь во время самих соревнований, и даже самые предвзятые критики - американцы, наблюдавшие за каждым нашим шагом в самой Москве, в Останкино, где у них была своя законспирированная по случаю бойкота студия, ничего не могли сказать.
Дело в том, что еще до Олимпиады-80 Александр Иваницкий сумел внедрить в наше спортивное телевидение еще одну новинку, разделившую стилистику спортивной телережиссуры на «до» и «после» Олимпиады. Названия у нее до сих пор нет. Сам же Александр окрестил ее «крупным планом». За плечами Александра до прихода на телевидение был большой спорт и журналистика. У него не было режиссерского образования, тем более - телевизионного. Но с первых же своих шагов на новом поприще он обратил внимание на то, что все виды спорта (чаще других хозяевами телеэкрана были футбол и хоккей) показываются как бы с высоты птичьего полета. Главная камера, камера номер один, ставилась по центру поля на самой вершине трибун. Она-то в основном и давала картинку, рисунок всей игры, сверху ведь четче всего видно все поле, все комбинации. Но эта телекартинка, по мнению Александра, была лишена эмоции, то есть ей недоставало крупных планов: лиц игроков, тренеров, болельщиков. Пытаясь разобраться в своих сомнениях, Александр вступал в разговоры с режиссерами. Общая их точка зрения была таковой: главное – рисунок, нельзя разрывать ткань игры, разрушать ее вставками крупных планов. Телекамера – это глаза болельщика, взгляд с трибун человека, который хочет любоваться футбольными кружевами и не хочет при этом, чтобы ему кто-то мешал.
А. Иваницкий принимал их возражения, но про себя продолжал с ними свой творческий спор. Ведь спортсмен, рассуждал он, не видит себя со стороны, тем более с высоты птичьего полета. Но разве от этого у него меньше эмоций, чем у болельщиков? Он же внутри события, где все крупно: мяч, руки, ноги, свисток арбитра, напряженное лицо вратаря, радость от забитого гола удачливого нападающего или огорченная гримаса мазилы.
Долго пришлось убеждать режиссеров, но все же получилось. Была найдена та соразмерность в применении крупного плана, которая не разрушала ткань трансляции, а, наоборот, обогащала ее, насыщая эмоциями, присущими любой игре; была выработана такая мгновенная кнопочная реакция, которая позволяла в доли секунды давать нужный план, переключая телекамеры, насыщать экран реалиями спортивных противостояний. На московской Олимпиаде впервые в мировой практике это было воплощено как бы в единый почерк, стало единым подходом в показе спортивного зрелища. Режиссеры будто обрели крылья, творчески выросли. Ведущий режиссер Олимпиады Ян Садеков даже умудрился увидеть своим телеоком трепещущие крылья стрекозы, севшей на лопасть весла «восьмерки» за миг до старта лодки. И трепет ее крыльев чудесным образом передал безмолвное напряжение ожидания.
А еще А. Иваницкий гордится тем, что Гостелерадио СССР в ту пору стало лидером спортивного вещания в мире. Пожалуй, ни в одной стране не было телестанции, которая в течение года давала бы более 700 часов спортивного вещания, не оставляя «за бортом» ни одно крупное спортивное событие. Тогда на голубом экране находилось место и футболу, и хоккею, а также биатлону, легкой атлетике, фигурному катанию, спортивной и художественной гимнастике, лыжам, утренней зарядке, городкам, планерам, парашюту и багги, очеркам о наших прославленных спортсменах и тренерах. Спортивное телевидение тогда говорило на понятном для большинства языке о мужестве, добре, верности…
В 1991 году А. Иваницкий перешел на вновь созданный телеканал РТР, где возглавил спортивную редакцию «Арена» - точнее, начал создавать «с нуля» спортивное вещание. «Арена» на тот момент имела в своем распоряжении один шатающийся стул, но через полгода РТР уже показывал зимние Олимпийские игры из Альбервилля. Наряду со становлением спортивного телевещания на общенациональном государственном телеканале А. Иваницкий явился инициатором создания первого в истории нашей страны специализированного спортивного спутникового телеканала «Метеор-Спорт» (1996). Канал работал в экспериментальном режиме в течение месяца, круглосуточно показывая летние Олимпийские игры в Атланте. В 1993 году А. Иваницкого избирают в Бюро спортивных экспертов Евровидения.
10 декабря 1997 года Федерация борьбы России, отмечая 60-летие А. Иваницкого, вручила ему памятную планшетку, на которой выгравировано: «4-кратному чемпиону мира, чемпиону Олимпийских игр по вольной борьбе. Великому тяжеловесу России, который не проиграл ни одной схватки и ни одного балла зарубежным тяжеловесам». Вот этим своим рекордом, известным только узкому кругу посвященных, А. Иваницкий гордится, наверное, больше всего.
Александр Владимирович Иваницкий - Заслуженный мастер спорта СССР, олимпийский чемпион (1964), четырехкратный чемпион мира (1962-63, 1965-66), чемпион СССР (1964-65). Награжден орденами Трудового Красного Знамени (1965), Дружбы народов (1980), «За заслуги перед Отечеством» II степени (1996), медалями и другими знаками отличия.
Увлекается грибной «охотой», рыбалкой, интересуется живописью, музыкой, историей.
Знаменитый советский борец вольного стиля, олимпийский чемпион 1964 года, а впоследствии многолетний руководитель главной редакции спортивных программ Гостелерадио СССР Александр Иваницкий во время беседы с корреспондентами агентства "Р-Спорт" Анатолием Самохваловым и Олегом Богатовым произнес такую вещь: "Надо мной висело это проклятие - куда ни придешь, все с ходу: "А, спортсмен пришел. О чем с ним говорить - спортсмен!". Но с Иваницким мы поговорили о жизни, которую не каждому дано повидать: блокада, голод, борьба, Победа, олимпийская победа, люди, которые произвели впечатление, и на которых у Александра Владимировича весьма критичный, но уникальный взгляд.
Украина
- Александр Владимирович, вы родились на Украине, которая сейчас чужая для нас страна?
Да, я стопроцентный украинец. И для меня величайшая трагедия жизни - это переломанный хребет России, Украины и Белоруссии. И когда сейчас говорят, что украинцы - это отдельный народ, это наглая ложь. Потому что мы единый народ, даже не братский. Украинцы - это не отдельная нация, это единый народ с русскими. Понимаете, когда я приезжаю на свою родину и привожу в деревню под Полтаву своих русских друзей, они понимают, что говорят вокруг, и их понимают. У нас же одна на всех история, одни традиции. И что значит - отдельный украинский язык? На Украине ведь много языков и наречий, и на Западной Украине не понимают людей из Центральной Украины. Одесса говорит по-одесски, а Донбасс - по-донбасски.
Понимаете, телевидение сейчас все смикшировало, а раньше ведь на Кубани говорили по-кубански, в Архангельске - по-архангелогородски, в Ростове - по-ростовски, в Горьком - по-нижегородски. Ведь каждый регион по-своему самобытен. Но что же, каждый из регионов мы теперь должны считать отдельными государствами и отдельными народами?
Это просто классическая схема - разделяй и властвуй. И я прекрасно понимаю, что сейчас происходит на Украине, как там затравили народ, как его науськали на Россию - у меня мощные связи, и на моих глазах происходило калечение молодежи. У меня был прекрасный друг, художник, на Украине, мы нормально с ним общались. Но когда я приехал к нему, его ребенок мне сказал: "Мы сражались с Советской властью, с Красной Армией". Я спросил: "А твой дед-танкист за какую власть воевал? Он в Красной Армии сражался за Советскую власть, а твоя бабушка сражалась в партизанском отряде. Она за кого воевала?". И ребенок глазками просто хлопает, потому что в учебнике написано совсем другое.
- Это разжигают отдельные националистические группы и движения, которые, к слову, есть ведь и у нас?
Да, это националистические группы, которые щедро подкармливаются Западом. Но ведь на Украине сейчас национальным героем сделали Шухевича, который был связан с бандеровцами. И когда ты на День Победы 9 мая надеваешь георгиевскую ленточку, тебя там за нее могут убить. Это политика, политика стравливания.
Если Украина с Белоруссией находятся в мире с Россией, то мир и спокойствие существует и в Европе, и во всем мире. Может быть, мы когда-нибудь от всего этого очнемся, отрезвеем. У меня есть друг армянин, Джон Манукян. Он очень активно участвовал в создании независимости Нагорного Карабаха, во всех конфликтах, связанных с этим районом. А потом, когда мы встретились, он сказал: "Саша, какими идиотами мы были!". Я ведь раньше мог открыть дверь в любую квартиру любого уголка Советского Союза, и мне были рады.
А из всех стран соцлагеря нас ведь, кстати, очень не любили венгры. И мои телевизионные коллеги из Венгрии всегда были вежливы, корректны с нами, улыбались сквозь зубы, но не больше. А с поляками, югославами, болгарами мы всегда дружили. И, кстати, я всегда разделяю польскую элиту, "шляхту" и народ. С польским народом у нас никогда каких-то сшибок или разногласий не было. И в свое время польское восстание в Речи Посполитой народ, крестьяне, не поддержали. А для "шляхты" мы - быдло. И украинцев они называли быдлом или "пся крев", и у них до сих пор это осталось.
И вдруг распался Советский Союз, все страны зажили своей жизнью. И лет через десять подошли ко мне те самые венгры и сказали: "Саша, а ведь при социализме нам было лучше". И что мне им отвечать (с улыбкой)?
А если говорить о словаках - я до сих пор не могу отделаться от впечатления, как-то полученного в Братиславе. Мы в одном углу ресторана сидели за столом и запели русскую песню, а в другом конце ее подхватили, и запел весь зал. То же самое было и в Чехословакии.
Папа Тарасовой был трагик
- Много спортивных трансляций сегодня смотрите?
Достаточно. И мне многое не нравится. Не нравится (Дмитрий) Губерниев. Вася Уткин начинен информацией, и она из него просто булькает, она выливается. Но если говорить о футбольных комментаторах, то я просто преклоняюсь перед (Георгием) Ярцевым. Он недолго работал в эфире "России" (на чемпионате мира по футболу в 2002 году - прим.) вместе с Олегом Жолобовым, но комментатор был, конечно, мощный - все знал и все понимал.
В бытность руководителя спортивной редакции одним из комментаторов у вас была Татьяна Тарасова, работающая на этой позиции и ныне. Как вы к ней относитесь?
Татьяна Анатольевна - величайшая актриса, а папа у нее был просто трагик. Как он все подавал! Он мог быть то громовержцем, то тут же мог перейти на мягкого Смоктуновского. Пиарщик был потрясающий - он сам себя мог преподнести так, что никакая команда уже была не нужна. Они же были профессионалами, на равных бились с канадцами и били им физиономии.
Вот современные наши тренеры не могут играть в баскетбол на равных с профессионалами, представителями НБА, которая собирает лучших игроков со всего мира. Поэтому когда "Дрим Тим" впервые выступала на Олимпийских играх в Барселоне, она просто разорвала всех в клочья. И Тарасов это сделал, только в свое время. Он показал, что в советском хоккее можно быть профессионалом. И я к профессионалам всегда отношусь осторожно. Наш знаменитый гребец Вячеслав Иванов сражался с американским спортсменом Джоном Келли-младшим, если я не ошибаюсь. Он - сын миллионера, ему не нужны ни стипендия, ни сборы, он на своем самолете прилетает туда, куда нужно. А Иванов его постоянно обдирает. А Татьяна Анатольевна - хитрющая баба, хитрющая, ей палец в рот не клади, откусит вместе с рукой. И жесткий профессионал, но сейчас научившаяся делать деньги.
После блокады думал, что меня любой деревенский согнет в бараний рог
- А мягкие по характеру тренеры добиваются успеха?
Безусловно. Например, мой тренер Сергей Андреевич Преображенский. Я был блокадником, больным рахитом. И если мой первый тренер Корнилов В.П. гонял всех ребят, то Преображенский сразу запретил мне вообще подходить к штанге. И года три он меня вытаскивал, пока я не окреп, не стал подтягиваться на перекладине. Я жил у него, был членом его семьи, понимаете? И он воспитывал меня через чтение книг, через походы на концерты - его супруга была известной певицей, лауреатом конкурса имени Глинки.
Он меня создавал, а когда ты что-то создаешь, ты можешь быть и жестким, и добрым, и понимающим - безусловно, присутствует вся палитра красок. Но тренеры того времени отличаются от нынешних, как Зоя Космодемьянская от Ксении Собчак.
- Преображенский готовил вас три года. Щадил в тренировках? Ведь после блокады и обмороки наверняка были?
Нет, обмороков не было. Я всегда считал, что в физическом плане слабее всех тяжеловесов прошлого и настоящего, не говоря уже об Александре Карелине. Он - вообще машина, настоящий терминатор. А максимум, что я выжимал - это 102 килограмма. Смехотворный вес. Сейчас женщины, выступающие в весовой категории до 52 килограммов, такую штангу одной рукой выжимают.
Память блокады тоже накладывала свой отпечаток. Мне казалось, что у меня больное сердце: я поднимался на четвертый этаж, и оно у меня билось как у воробья. Когда я записался в секцию самбо и ходил уже дней двадцать, то тренер спохватился: "А где справка от врача?". На приеме я сдерживал дыхание, чтобы не показаться больным. Когда доктор написал "Здоров", я был просто счастлив. Но то ощущение, что ты после блокады слаб, и любой деревенский парень согнет тебя в бараний рог, преследовало меня очень долго. Преображенский меня постепенно выводил из этого состояния.
- За счет чего это можно было сделать? Ведь это очень сложно - изменить психологию.
Знаете, он, видимо, прочувствовал во мне одну вещь. И это заключалось в упорстве. Когда я первый раз попался ему на глаза на Спартакиаде народов СССР в 1956 году, он меня, юношу, взял на сбор взрослой команды - как тренировочный мешок. И на первой тренировке, на которой мы играли в футбол, мне не нашлось места в команде. И он сказал: "Пойдем со мной бегать!". Он был лыжник, гребец, велосипедист, побежал кросс - а я за ним, лишь бы не отстать. И у меня уже мутнеет в глазах, сердце выскакивает, держусь за ним из последних сил. Он прибежал к финишу, а я еле приплелся - мне кажется, что именно тогда он что-то во мне увидел.
Двор воспитал во мне такое качество - не отставать. Тот, кто прошел дворовый спорт, это хорошо знает. Ведь если ты проиграл в "казаки-разбойники", а мать зовет тебя домой, то пойти нельзя, пока ты не отыграешься. Лучше получить ремня от матери, чем "спраздновать труса". И я благодарен дворовому спорту за это качество. А тренер его подметил, и я оказался среди его учеников.
Переплыть Днепр саженками
Вы очень интересно рассказывали про своего отца, который под водой переныривал колесный пароход на Днепре...
Вы знаете, сейчас молодежи трудно даже представить, что за люди тогда были. Идет страда - жатва, сенокос или уборка хлеба. С пяти утра ты косишь, пока полностью не взошло солнце, а потом забираешься под телегу. Немного поспал, и снова косишь. Если парень или мужик надевали новую гимнастерку защитного цвета, то через неделю она была уже белая от соленого пота. И ее можно было ставить в угол - она не теряла формы. Но парадокс-то заключался в том, что после изнурительной работы люди возвращались с поля с песнями.
А ведь писали о тяжелом, рабском, крестьянском труде - большей брехни трудно придумать. Я испытал этот крестьянский труд - мы держали корову, и я в 10-12 лет вместе с братом помогал отцу с матерью заготавливать корм для нее. Я прошел через это.
- Это было в Карелии?
Да. Но проблема ведь заключается в чем? В том, что раньше парубок не допускался гулять на улицу, пока он трижды не перекрестится двухпудовиком. Вот ты перекрестился, тогда тебя берем в нашу компанию, ты можешь гулять с девчонками. И они ведь чем забавлялись - кидали двухпудовик через крышу хаты с одной стороны на другую. Да, хата невысокая, но ты попробуй, перешвырни!
Или переплыть Днепр саженками. Вы же не знаете, как плавать саженками? Это же надо выпендриться перед девчонками, это каждый раз надо хлопнуть ладошкой по воде так, чтобы они слышали хлопок на берегу. И переплыть Днепр надо было таким стилем, наполовину высунувшись из воды. И забавлялись тем, что подныривали под колесные пароходы - такие, как в фильме "Волга-Волга". А это значит, что минуты на три-четыре ты должен задержать дыхание...
Они, наши отцы, были другие. У меня отец всю жизнь проработал бухгалтером, так получилось. И хотя я уже был олимпийским чемпионом, я не мог побороть его на руках! На его 50-летии. Такая вот у людей была генетика, хотя бороться он не умел. И для меня примером всегда был суворовский солдат, который шел пехом по 70 верст в день, а затем шел в атаку. Вы можете это себе представить?
Кстати, если любого спортсмена сборной Советского Союза или России по любому виду спорта на один день поставить на сенокос, то мы больше не увидим этого спортсмена (с улыбкой).
Когда в Ленинграде заворковал первый голубь…
Бывший мэр Москвы Юрий Лужков рассказывал, что в его детстве они развлекались прыжками с моста. А у вас были какие-то дикие случаи?
Двор тогда был казацкой вольницей. Там декларировалось: не ябедничать, не стучать, если дерешься, то один на один и лежачего не бить. Это было первой заповедью. И такая рыцарская жесткость присутствовала всегда. Я сейчас, кстати, на дух не переношу бои без правил, потому что они уродуют русского человека. То, что заложено в характере и генетике русского, они убивают напрочь. Я думаю, что не все понимают - это запланированная запущенная акция.
Ведь в боях без правил главный тезис - убей, что не свойственно русскому человеку вообще. Но это нам навязывают - через телевидение, которое рванулось навстречу этому спорту, смешанным единоборствам. И "Матч-ТВ" это активно пропагандирует.
Ради рейтинга? Но давайте тогда наркотики продавать. Я через все прошел - и через Советскую власть, и через сегодняшнее время. А сейчас ставлю на себе опыт - как можно выжить самому. После блокады, когда жить было лучше, но очень тяжело, наша семья была единственная, которая накопила денег и поехала в Эстонию, где резали скот - чтобы купить телка по цене три рубля за один килограмм живого веса. Мы привезли его в Ленинград и держали в комнате квартиры, где жили. И мы пять лет имели корову и прожили на порядок лучше, чем окружающие нас семьи. Мы были крестьянами и знали, как выходить из тяжелой ситуации.
Когда меня "ушли" с телевидения, я поехал в деревню под Москвой, и сейчас у меня есть фруктовый сад из ста деревьев: яблоки, сливы, вишня, смородина, малина… единственное, что не сажаю - это картошку. И не завожу кур. Я делаю все - кальвадос, сидр, потрясающую яблочную водку. Я солю грибы.
У меня есть несколько таких приятелей, которые встали на этот путь и чихать хотели на то, что происходит вокруг. Мы разучились трудиться, у нас руки отбиты от крестьянского труда. Как бы вернуть уважение к нему, как бы вернуть трезвому русскому человеку участки земли для работы, как бы вернуть деревню в ее лучшем, в современном понимании - с передовой техникой, с интернетом?
- А если бы соседи "настучали" на вас, что вы держите теленка в комнате, его отобрали бы?
Да, ведь держать-то нельзя. Но для детворы-то это был праздник - прибежать и дать теленку полизать руку, после чего грязная рука возвращалась девственно чистой. И у нас ведь после блокады во дворе не было ни одного живого существа - ни кошек, ни собак, ни голубей, их всех съели. Все было вымершим. Когда первый голубь заворковал на колокольне, которая находилась на другой стороне Обводного канала, мы бегали его слушать. И тогда ведь возник дикий интерес к ним - в каждом дворе была своя голубятня. Их ломали дворники и милиция, но люди снова их строили, и нам, пацанам, разрешали залезать туда и смотреть на сизарей.
Поэтому к теленку было просто паломничество. А когда он подрос, мы за Волковым кладбищем сняли дровяной сарай и по весне рвали с братом там траву. Кстати, о воровстве - единственное, что тогда воровали, - белье, которое сушили на чердаках.
- Раньше вы вспоминали, что хотели бы вновь сварить суп с капустным листом, какой ели в блокаду.
Хряпу. Это желание меня не покидает. Я помню себя с двух с половиной лет. Брат мой в это не верит. Как-то мы шли по Кировским островам, и я нахожу круглую конфетку с вареньем внутри. Вся в песке. Я подбираю, от песочка очищаю, пробую на зуб, песок хрустит. Это детские ощущения, как мороженое - жестяная граната, в которую клали вафлю, выдавливали из бака само мороженое, получалась такая шайба, которую ты держал и облизывал. Необычайно вкусно. Но повторить тот вкус нельзя. Я действительно хочу сварить хряпу, но наверняка на бульоне, с добавлением картошки и моркови.
- Да и лист капусты будет не крайним, который сейчас выбрасывают?
Нет, крайним. Это обязательно. Говорят, что у нас на Руси экзотические купцы любили щи из хряпного листа. Они отдавали горчинкой и имели особый вкус. Дождусь осени, подкрадусь к какому-нибудь огороду и стащу эту хряпу.
Квантришвили меня не вербовал
А какие у вас были отношения в 90-е годы в борцовской среде, ведь тогда некоторые люди были тесно связаны с криминальными авторитетами?
Знаете, я вне мафии, никогда в ней не был. Я их знал, они меня знали и пытались меня втянуть в свой круг, особенно Отари Квантришвили. Потому что я был главным редактором отдела спорта на Гостелерадио, и в моей возможности было выпустить человека в эфир или нет. А он тогда очень рвался к телевизионной популярности, но при мне он ни разу не выступил, ни в одной программе. Когда я ушел со своей должности, он уже не слезал с телеэкрана.
Я держался в стороне и они, видимо, понимая, что у меня другой стержень, меня не вербовали. И даже если бы вербовали, я бы никогда не оказался в этой среде.
И потом, я скажу вам одну вещь, которую никогда не произносил. Вот эти знаменитые фамилии, знаменитые имена - это пехота. А за ними стояли совсем другие люди. И их спускали, как борзых собак, поводыри. А фамилии поводырей - это уже не тема нашего разговора.
Мы говорили о моем тренере Сергее Андреевиче Преображенском. Он за всю жизнь не выгнал из своей секции ни одного человека. У него был такой принцип - в сентябре проходил набор и могли приходить все, кто захочет. Он проводил первую серьезную тренировку, и на вторую приходила уже половина состава. Проводит вторую такую же - приходит уже одна треть от первоначального количества. Проводит третью - и в зале остаются те ребята, которые остаются навсегда. Хотя нет, знаете, одного человека он все же выгнал. И знаете кого?
- Кого?
Япончика.
- А что произошло?
Не довелось мне поговорить с ним на эту тему, я узнал об этом уже после ухода Сергея Андреевича из жизни. Но Япончика он попросил оставить борцовскую секцию, это было в 1958 году, если не ошибаюсь. Представляете уникальность происшедшего? Он выгнал только одного человека, и им оказался Япончик.
- Можно сказать, дал ему "путевку в жизнь"...
Да, можно сказать и так (смеется).
- А вы с Япончиком боролись?
Я в те годы тоже приехал в Москву, вместе, наверное, тренировались, но точно его не помню. Тем более что у нас были разные весовые категории.
- Позже нигде не пересекались?
Нет, нигде. А Квантришвили, понимаете, был достаточно сложной фигурой. У меня умирал от рака мой друг Владимир Горбатенко. Спорт он тогда уже забросил, работы определенной не было. И когда он умер, единственным человеком, кто дал деньги на похороны, был Отари Квантришвили. Щедро дал денег.
Исинбаева никогда не научится чиновничьей работе
- Наверное, в 90-е годы было много знакомых вам людей, которые заканчивали жизнь в нищете?
Да. Такие вещи никогда не говорят, но профессиональный спортсмен кончает жизнь в нищете. Потому что их никогда не готовили к другой жизни. Вот, например, завершила карьеру Елена Исинбаева. Что она умеет? И говорят, что она могла стать президентом Олимпийского комитета России. Но она же в этом деле нулевая и никогда не научится чиновничьей работе.
- Но ставший министром спорта Павел Колобков ведь научился?
А кто вам сказал, что он научился?
- Он прошел по всем ступенькам карьерной лестницы.
По ступенькам можно ведь и пролезть. У меня к нему отношение негативное. Несколько лет назад, когда он еще был замминистра, я пришел к нему с предложением провести Всероссийские игры "Удаль молодецкая", попытаться возродить народные виды спорта. Идея проста: собрать в Москве детдомовцев-самбистов, в первый день провести соревнования по лапте и перетягиванию каната, а во второй - по самбо и выявить абсолютных победителей.
И он мне сказал - ко мне с такими предложениями по десяток человек в день приходят. Мне, олимпийскому чемпиону, который провел Олимпиаду-1980, который занимался организацией массовых соревнований - "Золотая шайба" и "Кожаный мяч". Который создавал спортивное телевидение на российском канале, который первым запустил спутниковый спортивный канал. И отнестись ко мне как к шпане, о чем мы говорим? Он поступил как чиновник, а, понимаете, нельзя быть чиновником, чиновник - это дело гиблое. Но чисто внешне он импозантный, деловой, подвижный.
Фетисов не знает спорт, хоть убейте меня!
- Кто для вас идеальный министр спорта страны? И были ли такие прежде?
У нас было два идеальных министра спорта на моей памяти. Первый - это Николай Романов, времен Иосифа Сталина. И если наши проигрывали, то он приходил к Сталину ни живой, ни мертвый, но возвращался из того кабинета живым. И он сделал все для становления советского спорта - то, что мы называем системой физической культуры и спорта, это, по сути, дело рук Романова.
Он по-свойски подсаживался к спортсменам на трибунах и разговаривал с ними: как дела в сборной, чего не хватает. И они рассказывали, не зная, что это сам Романов. Я его таким знаю.
А потом был Сергей Павлович Павлов - это был колоссальный спортивный руководитель. Его после прихода на пост генерального секретаря КПСС Леонида Брежнева поставили на спорт, и он был великолепным организатором. Он принес новую жизнь в спорт - повысил стипендии и размеры премиальных за победы членам олимпийской сборной СССР. И самое главное - он начинал с подбора кадров, как это делает любой нормальный человек. Он это сделал и стал мощной фигурой.
А потом были председатели спорткомитета, которые не знали, как правильно выговорить слово "волейбол". Марат Грамов, к примеру, говорил "волетбол", он был бумажный чинуша.
Последним неплохим руководителем был Русак - толковый дядька, понимающий спорт, но во время перестройки ему не дали нормально работать. А потом пришел Вячеслав Фетисов, двукратный олимпийский чемпион, который бросил страну, когда она была в беде, и уехал в Америку. Заколотил там приличные деньги.
- Но там же он прославлял наш хоккей?
Ну, кто вам такое сказал? К тому времени они в НХЛ уже забыли про советский хоккей, он уже был никому не интересен. В моем понимании он бросил страну - как и Ирина Роднина, которая тоже уехала в Америку. Фетисов потом вернулся в Россию и возглавил спорткомитет. Но хоккеисты не знают спорт, как, кстати, и футболисты - есть две такие категории спортсменов. Они считают себя пупами земли, а при этом не знают, что такое биатлон, что такое борьба, что такое фехтование. А, к примеру, мы, борцы - всеядны. Потому что в ходе подготовки мы играем в баскетбол, гандбол, бегаем на лыжах, занимаемся штангой, у нас очень много коммуникаций с этими видами спорта.
Фетисов, когда его назначили, не знал ни системы организации спорта, ни как она работает, ни какие люди в ней трудятся. И в этом парадокс - он не знает спорт. Я в этом уверен, хоть убейте меня! И что он сделал для нашего спорта? Назовите. Поэтому мне он запомнился представительской фигурой, сейчас пытался себе вернуть это кресло, но не получилось. Он входит в обойму, но как организатор он никакой.
А как вы относитесь к тому, что знаменитому спортсмену при жизни поставили памятник - ледовую "Фетисов-Арену" во Владивостоке?
Карелин - это Столыпин
- А кто хорошо знает спорт? Карелин знает?
Да, Карелин знает и очень хорошо.
- На ваш взгляд, Сан Саныч соответствует образу русского богатыря?
Безусловно. Это вообще удивительный человек - мы еще не понимаем, с кем мы сегодня имеем дело. Потому что за нами за всеми тянется шлейф физкультурников. Потому что помните поговорку: "Было в семье три сына - двое умных, а третий футболист". Надо мной висело это проклятие, над ним оно сейчас висит - куда не придешь, все с ходу: "А, спортсмен пришел. О чем с ним говорить - спортсмен!"
И Карелин сейчас пытается расправить плечи, выйти из этих рамок, и ему это удалось. Он человек совершенно необычной категории: читает удивительную литературу, понимает, что происходит в стране и мире, это очень серьезный политический деятель. Используют ли его в этом качестве, сумеет ли он реализовать себя в полной мере - дело неясное. Могут не дать дороги, потому что на своем пути он снесет все преграды. Александр Карелин - это мощнейшая фигура. Вот если бы его избрали президентом Соединенных Штатов Америки, я бы не удивился (с улыбкой).
- В России это исключено - Александру Карелину стать президентом страны?
Не знаю. Думаю, что станет - он очень мощный человек. И опять же, когда с ним разговариваешь, то понимаешь - перед тобой сидит не спортсмен. И для меня он, если проводить исторические аналогии, это Столыпин. Кстати, он блестяще знает Столыпина, что и как он делал. Он на редкость подкован во многих вопросах, в отличие от многих современных политических деятелей.
- Что Карелин сделал яркого и полезного как чиновник?
В Государственной думе он работает в комитете по международным делам, и если комитет и делает что-то яркое и полезное в иностранных вопросах, то он в них замешан. Понимаете, эта сфера деятельности не очень общественная. И решения, которые там анализируются и принимаются, потом ложатся на стол определенным, очень серьезным структурам, и не афишируются.
- То есть в спорте его мало?
А нужен ли он спорту? Спорт он уже перерос, это для него мелко - он другого замеса и другого уровня.
- Кто-то из прежних спортсменов потом состоялся на таком же уровне?
Как Карелин - нет. Мог состояться штангист Юра Власов, тоже один из гигантов и прорывных людей. Потому что после его появления на мировой арене изменилось отношение к спорту и спортсменам вообще. Он был интеллектуалом, знал очень многое, но ему помешала одна проблема. Штангисты не могут руководить людьми, потому что вид спорта требует абсолютной изоляции от общества. Ты закрываешься в зале, запираешь дверь на ключ и тренируешься. И соперник не должен знать, какие веса ты поднимаешь, с какого подхода. И вот такая изолированность от людей, когда ты выходишь в обычную жизнь, жутко тебе мешает. А ты уже так сформирован - он мог стать таким же мощным человеком, но его сформировала спортивная среда, каждый вид спорта накладывает свой отпечаток. Юрий Власов - это волк-одиночка, или гордый горный орел.
Герои не кончают жизнь блевотиной
- Почему за столько лет после окончания карьеры состоялось так мало спортсменов?
Вы знаете, я каждый год покупал сборники стихов лучших советских поэтов, все пытался найти Пушкина. Но не нашел до сих пор. Да, были раньше и Тютчев, и Блок, и Есенин, и даже потом Евтушенко. Но не Пушкин.
- С Евгением Евтушенко не общались, кстати?
Нет. А зачем? Разве можно его сравнивать с великими поэтами? Это никчемная, абсолютно дутая фигура. Жалкий человек, особенно сейчас. Жалко прожитая жизнь - все время петушится, пыжится.
- А с кем из писателей вы были близки?
Я был хорошо знаком с Савелием Ямщиковым, Владимиром Казаковым, лично был знаком с Владимиром Высоцким. А с кем-то - по касательной, как с актером Борей Хмельницким. Это было одно время, одна среда общения.
- Как вам удалось с Высоцким пересечься?
Мы были одногодки, выходили как бы на пик славы: я - спортивной, а он - общесоюзной. Он был другом моего друга Евгения Надеждина и пришел к нему на свадьбу. Пел песни, там мы и познакомились. Потом он стал появляться в спектаклях театра на Таганке. Я не хочу сказать, что я был его другом, потому что с каждым годом его друзей становится все больше и больше. Это как с В.И. Лениным, вместе с которым бревно на памятном субботнике несли тысячи людей (смеется).
У нас, знаете, какие были отношения? Сдержанно-уважительные друг к другу. А потом с годами я понял, что как актер он средненький. У него есть одна великолепная роль в фильме "Место встречи изменить нельзя", где он играл самого себя.
- А как же воспринимать его Гамлета?
Вы знаете, в чем разница - я его видел, а вы все воспринимаете со слов других людей. Его Гамлет - это бешено орущий человек, у нас на улице это называлось брать на горло. На сцене стоит ор, ну и что? В "Хлопуше" - тот же самый ор и педалирование. И потом, герои не кончают жизнь блевотиной.
- С выдающимся пианистом Николаем Петровым близко были знакомы?
Очень близко.
- Каким образом?
Увел у него жену. Случайно ко мне в ЦК ВЛКСМ пришла девушка, нужно было ехать куда-то в составе делегации, и она почему-то отвечала за спортивное направление. "Вы можете мне помочь разобраться?", - спросила меня. "Возьмите мою книжку "Шестое чувство", - отвечаю я. Возник первый контакт, переросший в отношения, и достиг такого накала, что я был готов уйти из семьи. Но моя жена позвонила Коле Петрову в дверь, чтобы выяснить, кто он такой. Ведь жене я говорил, что он сволочь. Я озвучивал ей то, что мне наложили в уши. Потом я разобрался в этой девушке, и мы слились с Колей в экстазе. Мы оба поняли, с кем он имел дело, и с кем я хотел связать свою жизнь. С тех пор мы чудесно дружили домами до самой его смерти. Я был на большинстве его концертов. За что я люблю его дом особенно, за то, что там я познакомился с Мироновым, Гафтом, Козловским. Козловский мне казался глубоким стариком, ему было за восемьдесят. Вы мне можете не верить, но все женщины, которые были за столом, в конце вечера были влюблены в него.
- При наличии Миронова и Гафта?
Да, при них. Он был блестящим рассказчиком. Во мне всегда сидело что-то журналистское, я сидел и записывал на салфетке, что говорят. Дома у меня страшно толстый "гроссбух". А за Козловским надо было ходить и записывать буквально все его фразы. Обаятельнейший человек! А Николай Арнольдович Петров был жуткий анекдотчик. Он знал слово "жопа" на всех языках мира. "Как по-китайски "жопа", Коль?", - спрашиваю его. "У", - слышу в ответ. Скорее всего, он меня разыгрывал, но было забавно. Еще он гнал самогонку и пил он исключительно ее. Я начал делать такую же после него. У Коли была еще добрейшая колли - собака. Каждого приходящего в его дом она заставляла играть с собой. Ее любимое развлечение - бегать за палкой и возвращать ее тебе. Когда ты сотый раз бросишь эту палку, потом сам начинаешь хватать ее зубами, только бы эта колли от тебя отстала.
Самый несчастный человек на свете - футболист?
- Вы как-то сказали, что шахматы у вас на Гостелерадио комментировал 8-й чемпион мира Михаил Таль.
Мы его привлекали к комментариям, как и Юрия Власова, причем наши комментаторы, те, которые были в штате редакции до моего прихода, жутко сопротивлялись этому. Очень боялись конкуренции. А я их ломал. Ведь парадоксальные вещи творились…
Когда я попал на телевидение, то думал, что оказываюсь в очень интеллигентной высококультурной среде. Я - спортсмен, с суконным рылом, среди интеллигенции! Но первое посещение любимой редакции меня ошарашило! На столе стояла бабина из под кинопленки, полная окурков. Гора "Казбека". Для меня, человека некурящего, это было вызывающе. Потом у кого-то стали отмечать день рождения. Принесли торт, положили его на газету и пальцем его поделили. Чем больше я работал с этими людьми, тем больше я понимал, что… Понимаете, три четверти из них не выписывали "Советский спорт". В СССР в год выпускалось примерно 70 спортивных документальных фильмов, и эти люди никогда их не видели. Неначитанные, не пишущие. А больше всего меня поразило, что Озерова я заставил написать книжку воспоминаний. Потому что он никогда и ничего не писал. У говорящей братии большая беда - не умеют написать ни строчки. Расчет исключительно на редакторский состав, который был более или менее. Потом я привлек Дмитриеву, которая закончила филологический факультет, потом пришли Власов, Таль, мы подняли планку.
У нас был комментатор Жора Саркисьянц - он вел футбол и штангу. Я слушал его репортажи и понимал, что-то мне не нравится. Записал его, и потом послушал. Он говорит: "Выступает штангист Иванов, заслуженный мастер спорта, личный рекорд такой-то, сейчас он будет поднимать штангу весом таким-то. Это на три килограмма больше". И он меня просто заваливает информацией, которая меня душит. И я послал вместе с ним на чемпионат Европы Юрия Власова. Этот начинает свою бодягу, а Власов говорит: "Вчера мы были у него в номере гостиницы, он был весь красный, сейчас он баранку схватит". Тот продолжает бубонить свое, а Власов молчит. В итоге - баранка. Вот кто из них комментатор? Конечно, Власов - он знает этого человека, для комментатора важно понимать не суть происходящего в спорте, а суть происходящего в большом спорте. Потому что между спортом и большим спортом - колоссальная разница. И надо знать, что из себя по характеру представляет человек, как он поведет себя в той или иной ситуации, сломается - не сломается.
Хороших комментаторов и в мое время было мало. И поэтому я всегда ориентировался на тех, кто прошел большой спорт - в нашей команде всегда было много людей, которые были олимпийскими чемпионами и добивались серьезных успехов: Борис Майоров, Владимир Маслаченко, Анна Дмитриева, Лариса Петрик, Сергей Ческидов.
И меня всегда упрекали: вот ты берешь олимпийских чемпионов. Я отвечал: нет, я не беру олимпийских чемпионов, я беру людей, которым доверяют люди.
Кстати, в перестроечные годы я столкнулся с показательным классическим восприятием нашей работы. Прораб перестройки Яковлев А.Н. , уважаемый в кавычках человек. Игры Доброй воли, Санкт-Петербург. И он собирает комментаторов и ответственных людей на обед во дворце Марии Федоровны, в ее покоях. Меня это немного покоробило. И за великолепным обедом он ведет себя по-барски, опрашивая всех, как они работают. А про спортивных комментаторов сказал, что они вообще несут всякую чушь. И я ему возразил - я тогда еще не знал, что ему нельзя противоречить (с улыбкой). И, собственно говоря, с этого момента и начались мои беды. А у меня к этому времени сформировалось очень стойкое отношение к спортивному комментатору. Ведь мы - единственные, кто тогда работал в прямом эфире: ты выходишь и два часа говоришь. И, конечно, ты ошибаешься. Но делаешь большое дело.
Я, например, просто навязал современному телевидению спортивную режиссуру. Года через четыре после своего прихода. Ведь у нас не было крупных планов, я негодовал: почему я не вижу лица? Покажем лицо, упустим комбинацию и не покажем гол, - слышал я аргумент. Сижу и думаю: если они так рассуждают, то самый несчастный человек на свете - это футболист. Его не видно с высоты птичьего полета. Хорошо, говорю, давайте так: забили гол, показываем лицо вратаря, лицо забившего, лицо тренера. Нет, - отвечают. - Вы нас как зайцев на барабане пытаетесь учить играть! Протестуют. Я поясняю: нет, я учу вас гамме. Вы покажете вратаря, а потом тренера, потому что тот плачет или орет, или кричит. Но вы начнете играть на разных инструментах. И мы набрали к Олимпиаде режиссеров со всех республик и областей. И моя система сработала!А телевидение на Олимпиаде в Рио работало безобразно, на мой взгляд. Они забыли то, что было наработано. Это я о международной картинке. В Сочи картинка была великолепной. Но туда, кстати, не подпустили ни одного русского. "Панорама" делала международную картинку для русских. Они вроде как хотели русифицировать эту картинку. Идет хоккей, показывают больше наших, но наши вылетели - и что делать? Или как можно русифицировать фигурное катание?Знаете, на мой взгляд, Олимпийские игры вот-вот лопнут.
- Коммерциализация?
Да, это огромное предельно политизированное шоу. И только. От детища нашего уважаемого барона де Кубертена ничего не осталось. "О, спорт - ты мир!" - это надо забыть. Олимпиада разбилась для меня на громадные не соединяющиеся друг с другом части. Есть Олимпиада для олигархов - гольф, яхты. Олимпиада для негров - это изнурительные беговые дистанции. Олимпиада для Америки - афроамериканцы и белые. Белые - теннис и плавание за исключением Серены Уильямс. А для негров баскетбол и бокс.
Я более чем уверен, что у нас мало кто понимает, как функционирует спорт на Западе, потому что мы целиком и полностью переносим схему западного спорта на российскую почву, что невозможно в принципе. Мы же говорим, что американскую и японскую экономики нельзя перенести на нашу почву. Можно брать какие-то ценные элементы и встраивать в нашу традицию, иначе будет разруха. Олимпийские игры для западного мира и, особенно, для Америки - второстепенные соревнования. Да, американские компании дерутся за право показывать Олимпийские игры, но они на Олимпиаде проигрывают. В денежном плане. Финансы они потом отбивают на блокбастерах и своих национальных видах спорта, которые и стоят во главе - бейсбол, американский футбол, хоккей, баскетбол. В Японии - сумо.
У нас ничего подобного нет. У нас существует кладезь национальных видов спорта, которые забыты, забиты и затоптаны - самбо, городки и лапта. Но у нас нет людей, которые чувствовали бы необходимость в возрождении этих видов спорта на новой платформе. Когда я для "Удали молодецкой" искал человека, способного обучить детдомовских ребят играть в лапту, то нашел его в Ярославской области, в Богоявленском монастыре, напротив Ростова-Великого. Тамошний игумен культивирует этот вид спорта и оттуда нам прислали автобус с наставниками, которые научили ребят лапте. Через 15 минут мальчишки бегали с горящими глазами. Конечно, не нужно возвращаться назад и играть в посконных рубахах, надо придать этому современный вид. Организовали ведь азиаты игры кочевников, мне лично было предельно интересно за ними наблюдать. Нам нужно спуститься с высот жизни, дворовый спорт - это колоссальная база.
"Я до сих пор боюсь Дитриха"
Во времена вашей карьеры был очень сильный немецкий борец Вильфрид Дитрих, олимпийский чемпион 1960 года. Но вы с ним ни разу не пересекались.
Это судьба! Он же уникальный человек - чемпион Олимпийских игр и по "классике", и по вольной борьбе. Но вот не свело меня с ним, не доходил он до меня. Я его боюсь до сих пор. На мой взгляд, самый потрясающий спортивный фотоснимок, когда Дитрих в 1972 году бросает 200-килограммового американца Тэйлора. Через спину, прогнувшись. Бросает его на ковер… Когда с Тэйлором боролся Медведь, то Сашкина задача заключалась в том, чтобы только не согнуться. Потому что если он сгибался, то просто ломал бы американца. Медведь встречался и с Дитрихом, побеждал его. Но, видимо, Дитрих был уже в возрасте. Не знаю, как бы сложилась наша встреча, но я не любил таких силовиков. Немец был такого карелинского плана.
- Вы ушли из спорта в 29 лет на пике славы. Ни разу не пожалели?
Ни разу. Я сознательно ушел из спорта. Мои друзья мне говорят: "Врешь, так не бывает", "Какие причины?" Брат мой, строитель, поехал в Египет строить Асуанскую ГЭС, он все время рос, прибавлял. А я выхожу из спорта - и ноль. Я понимал, что спорт - моя жизнь, а в другой жизни я не умею делать ничего. Поэтому я начал себя готовить к окончанию карьеры задолго до того, как это свершилось. Когда я был капитаном команды, то устраивал выступления в санаториях, стал писать в газетах. Отвлекался. А Медведь - нет. Если бы я выиграл еще одну медаль, что бы изменилось? Ничего. А если бы на одну медаль у меня было меньше? Тоже ничего. Я никогда не чванился, не задирал нос. Я выиграл чемпионат мира, Олимпийские игры, большего не существует. Это осознание было основным, которое подтолкнуло меня завершить карьеру.
- Спортсмены вашего уровня были одними из самых обеспеченных людей в советское время?
Абсолютная беднота! Борцы и боксеры редко выезжали за рубеж. У нас был чемпионат мира, потом прибавился чемпионат Европы. Два раза в год по десять дней. 15 долларов суточных, на которые ты должен поесть и привезти подарки. Хватало себе на джинсы и чтобы что-то привезти ребятишкам домой. Я также получал довольно большую зарплату - 300 рублей. Ушел на меньшие 250 рублей, но все-таки с перспективой.
- Кто из спортсменов был самым крутым фарцовщиком?
Никто никому ничего не рассказывал, все держали втайне друг от друга. У нас было много ребят с Кавказа, а народ там был ушлый. Я, например, задним числом узнал, что у нас один армянин возил коробочку секундных стрелок, которые можно было спокойно провезти через таможню. В Союзе он этот дефицит продавал по три рубля за штуку. Сколько он продал? В той коробочке, кажется, был миллион стрелок! Армяне - часовщики, и он был связан с ними. Грузины везли лекарства, которые в СССР было трудно достать. В Японии очень ценили янтарь. Я пытался фарцевать дважды. Привез в Америку черную икру и хотел ее продать. Зайти в "Макдональдс" и предложить? Да она им не нужна! Но нас приглашали в гости американцы. Как правило, одесские евреи. "15 долларов хочешь за эту банку?", - спрашивали у меня они. А банка 250-граммовая, 15 долларов - бесценок. И я, в конце концов, просто подарил ее одному японцу.
Из Японии же я как-то привез достаточно много барахла. Месяц там жили. Жене, детям, знакомым. У нас были соседи - пара военных. Она - высокая и мощная, он - низенький. Шутил: "Обнимешь ее, заплачешь от удовольствия". И я подарил ей кофточку. Пошел слух, что у Иваницкого дома столько всего, что ему девать некуда. Чтобы этим делом заниматься, у человека должна быть коммерческая жилка. И потом, мне было стыдно везти что-то через таможню. Все же проверяли. Если ты тащишь вторые джинсы, то должен был доказать, что не для продажи. Тебя ловят, куда-то заводят, пытаются уличить, заподозрить. Я чувствовал себя некомфортно в таких условиях, душа не лежала. Еще я боялся превратиться в жлоба. Ведь чтобы фарцевать, нужно экономить на еде. Нужно везти с собой за границу консервы, колбасу и в течение двадцати дней есть только это. Это было страшно. В то время заграница проверяла человека. Там я встречался с журналистами ТАСС, РИА Новости (тогда еще Агентства печати "Новости"), и редко кто приглашал к себе домой и угощал. Потому что все копили-копили-копили. Потому что, вернувшись, имелись две задачи: построить дачу и купить автомобиль "Волга". Кто-то даже хвалился, что прожил в Японии несколько недель и даже спичек там не купил.
- Жесткий ли был контроль за спортсменами со стороны КГБ?
С нами ездили представители этих органов, которых мы между собою называли Иванами Ивановичами. Потому что они походили на безликих кожаных чучел в борцовских залах, для отработки приемов - эдаких безмолвных роботов с намеками на руки, столбовое туловище и голову-болванку. Скорее всего от того, что с нами не посылали "передовиков" производства. Установка их была очень простой: в одиночку не ходить, вовремя возвращаться в гостиницу, не общаться с иностранцами, только в комнате для переговоров. Иностранца нельзя, допустим, было просто отвести в Троице-Сергиеву лавру в Киеве. Нужно обязательно было изложить маршрут, оповестить комитет. Я вел себя в этом отношении очень самостоятельно. Решил для себя так: никакой государственной тайны я не знаю в принципе. Под пытками продать ничего не могу. Везу человека в Троице-Сергиеву лавру. Ну чего об этом докладывать? Я спокойно показывал гостям наши достопримечательности. Я приглашал к себе домой американского судью, который судил меня очень корректно. Он приехал на Олимпиаду-80. Американцы бойкотировали Московскую Олимпиаду и он очень боялся. Он очень боялся КГБ. Чтобы его страхи не одолевали, я пригласил его к себе домой. В ресторан позвать не мог, потому что у меня денег не было. Конечно, никому я не докладывал об этом. И никогда этого не боялся, просто вел себя по-людски.
Я горжусь двумя вещами: тем, что я не проиграл ни одного балла иностранцу на чемпионатах мира и Олимпийских играх, и тем, что я ничего не получил от государства. Ни квартиры, ни авоськи. Ни разу не отдыхал ни в санатории, ни в доме отдыха, ни в 4-м управлении не стоял. Единственное преимущество, которое было у меня как у главного редактора - это машина с двумя сменными водителями.
- Типичный вариант для строителя коммунизма, но не для человека, достигшего вашего уровня высот.
Квартиру я получил очень смешно. Сначала я жил в однокомнатной, потом дали две комнаты в трехкомнатной квартире - третья была записана за дворником. До этого в ней жили цыгане и на потолке были следы от сапогов. Вскоре всеми правдами и неправдами я добился, чтобы эту квартиру в хрущевке целиком отдали мне. Попытки попросить квартиру от Гостелерадио ничем не заканчивались. Есть у меня приятель, с которым мы зимой занимались виндсерфингом на снегу. Я принес прыжковые лыжи, соорудили парус. Потом он привел третьего, у которого батя работал зампредом Моссовета. Вот он и предложил выбрать: "Есть в центре города трехкомнатная, есть четырехкомнатная - на окраине в Чертаново, но вы туда не поедете".
Поехали. Пока посмотреть. Олимпийская стройка, черт ногу сломит. Поднялись на одиннадцатый этаж. Лесище перед тобой! Битцевский парк. Церковь вдали. Говорим с женой друг другу: мы отсюда не уедем. Я был таким счастливым. Из парадной выходишь - и на лыжи. Утки летают, лягушки квакают, гуси поют, кабаны ходят. До сих пор там живу.
- Назовете восьмерку лучших борцов вольного стиля за всю историю?
У нас был уникальный борец Алимбег Бестаев, есть Фадзаев, который к моему глубокому сожалению не стал трехкратным олимпийским чемпионом. Потому что мы, в свою очередь, бойкотировали Игры, которые проходили в США в 1984 году и он вынужден был пропустить их. Такое громадное количество потрясающих борцов у нас было, что восьмерку составить невозможно. Так вопрос ставить нельзя. У нас Олимпийских чемпионов вообще не счесть. Для Якутии, допустим, имя "мухача" Романа Дмитриева святыня и для всей страны разумеется тоже. Поддубный, А. Мазур, грузин А. Мекокишвили, чеченец Бувайсар Сайтиев - уникальный технарь, Артур Таймазов - осетинский тяжеловес, Александр Медведь, Иван Ярыгин, киевлянин Борис Гуревич, аварец Али Алиев... Да каждому из них цены нет. Мы держава силачей, богатырская страна и Карелин - тому подтверждение. Примечательно, что росточек у его бати метр шестьдесят сантиметров. Но своего сына до сих пор держит в строгости.
- Но Карелин - номер один?
Сейчас - да, и на будущее - тоже. Это Поддубный новой реинкарнации.
Aleksandr Ivanitsky
Карьера: Борец
Рождение: Россия, 10.12.1937
10 декабря 1997 года Федерация борьбы России, отмечая 60-летие А. Иваницкого, вручила ему памятную планшетку, на которой выгравировано: 4-кратному чемпиону мира, чемпиону Олимпийских игр по вольной борьбе. Великому тяжеловесу России, который не проиграл ни одной схватки и ни одного балла зарубежным тяжеловесам.
Родился 10 декабря 1937 года в с. Яровая Краснолиманского района Донецкой области (Украина). Отец Иваницкий Владимир Селиверстович. Мать Иваницкая Мария Михайловна. Супруга Иваницкая Татьяна Владимировна. Сыновья: Владимир, Михаил. Дочь Екатерина. Внуки: Иван, Александра, Никита, Анна, Мария, Анастасия.
Сегодня это тяжко себе представить, но триумфальная спортивная жизнеописание А. Иваницкого вообще могла не произойти. В 4-летнем возрасте предстоящий борец пережил Ленинградскую блокаду. Его и брата Юрия спасла Дорога жизни, проложенная по льду Ладожского озера. Изможденных, опухших от голода, уже переставших гулять, январской ночью братьев вывезли по Ладоге в тыл. Затем было возвращение в освобожденный от блокады град, начальная учебное заведение и дворовый доморощенный спорт. Лапта, городки, казаки-разбойники, конечно - футбол и хоккей, где мяч и шайбу заменяла пустая консервная банка, разнокалиберные лыжи и коньки, велосипед (один на весь двор), самокаты и прочая ребячья самодеятельность все это было той своеобразной детской спортивной вольницей, в которую с упоением, с жадностью бросались послевоенная питерская детвора.
Удивительно, но единственный только ленинградский двор (так называемая Дурдинка здание с башенкой на углу Обводного канала и Лиговского проспекта) дал стране двух олимпийских чемпионов: Эльвиру Озолину, победительницу в метании копья в Риме в 1960 году и Александра Иваницкого, завоевавшего золото в Токио в 1964 году.
Любопытная безделица сам Иваницкий ни в жизнь, более того в самых смелых своих мечтах не видел себя ни спортсменом, ни тем больше борцом. Учась в техникуме, он посещал мелодический круг. Научился игрывать на контрабасе, начал осваивать саксофон. Он считал, что большой спорт для него заказан, как и для всех перенесших блокаду. До сих пор он не может растолковать, зачем на школьных уроках на последних страницах тетрадей он без малого машинально рисовал богатырей.
В борцовский зал его за руку, немного ли не насильно привел друг, тот, что услышал, что там ищут высокорослых ребят. Александру в ту пору исполнилось 17 лет, он вымахал под 190 сантиметров, и хотя не мог ни разу подтянуться на руках на турнике, решился переступить порог борцовского зала. Буквально сквозь месяц состоялся чемпионат Ленинграда по борьбе самбо посреди юношей, и произошло настоящее чудо: Александр стал чемпионом в тяжелом весе.
Он так вспоминает о своем первом чемпионском титуле. Борцом он был, разумеется, ещё никаким - так, какие-то разрозненные начальные навыки. Вместоположение легких кожаных борцовских башмак на ногах - тряпичные гимнастические тапочки. Правда, перед соревнованиями ему выдали во временное пользование спортивную форму. Борьба проходила в актовом зале какого-то профтехучилища. Зрителей не было, оттого спортсмены раздевались прямо в партере, складывали одежду на спинках кресел - каждая команда особенно, оставляя одного в качестве охранника. Александру доверили сторожить пальтецо, чемоданчики, ботинки, шарфы - он ибо был тяжеловесом, а значит, выступал в числе последних. Попав в первый раз на соревнования, он с интересом за всем наблюдал: как вызванные на коврик борцы сходятся по свистку на середине, пожимают приятель другу руки, расходятся в противоположные стороны, поворачиваются товарищ к другу лицом и схватка начинается.
Мне тогда, вспоминает Александр Владимирович, немедленно же пришла в голову идея. Вот они пожали руки, сделали шаг-другой навстречу, оказались поясница к спине, потом развернулись, в настоящий момент уже оказались лицом к лицу и сошлись в захвате. А что если потом того, как я окажусь за спиной соперника, молниеносно развернуться, и покуда тот будет повертываться ко мне лицом, я уже успею метнуться к нему в ноги и повалить на коврик. Ведь свисток о начале поединка уже дан, и мы обменялись рукопожатием. Так я и поступил. Соперника я от волнения толком и не разглядел - запомнил только лик человеческий, усыпанное подростковыми прыщиками. Мы, как полагалось по тем правилам, пожали руки, разошлись, оказавшись спиной к спине. И когда он развернулся ко мне лицом, я уже успел подцепить его под коленки и что есть силы дернуть.
Когда прозвучал финальный свисток, арбитр поднял в знак победы руку Александра, чему тот был несказанно удивлен. Оказывается, в конце концов он набрал больше баллов - всего только на четвертушку (была и такая оценка, самая низкая по тем временам, в одну четверть балла). За кулисами его поздравляли, жали руку, тормошили, а он был без малого невменяем - от усталости, от переживаний, - но запомнил на всю существование одобрительные слова тренера: А знаешь, у кого ты выиграл? У самого чемпиона Ленинграда прошлого года!
Александр помнит предельно ясно свою реакцию на эти слова до сих пор. Он капельку не рухнул от страха на дощатый запыленный пол за кулисами. Если бы кто-нибудь перед схваткой, признается Александр, догадался намекнуть мне, с каким титулованным соперником мне, зеленому новичку, придется биться, я ни за что бы не выиграл. Видимо, в соревновательной суматохе его несложно забыли предварить. Именно это незнание о грозившей ему опасности и породило победу
Если сообщать о самых интересных страницах борцовской биографии Александра Иваницкого, в свое время всего нужно пометить, что его явление на спортивной арене в роли тяжеловеса (или супертяжеловеса, как ныне именуется эта весовая категория) положило начало совсем новому типу тяжеловеса. Раньше настоящим тяжеловесом считался только тот борец, кто имел вес не менее 125 кг, и на ковре царили богатыри весом и под 140, и под 200 кг (в частности, гражданин сша Тейлор на Мюнхенской олимпиаде в 1972 г.). Александр стал родоначальником абсолютно иного типа атлетов большой, поджарый (боевой вес 105-107 кг), великолепно сложенный и, главное, вооруженный отличной техникой. В скорости выполнения приемов, их разнообразии, тактическом рисунке поединка он не уступал так называемым мухачам, то есть борцам легких весовых категорий. Прямым продолжателем этого стиля в последующем стал тяжеловес Александр Медведь, трехкратный олимпийский чемпион. А в классической борьбе нагляднее всего похожий типаж представлен уже современным атлетом, ещё трехкратным олимпийским чемпионом, легендарным Александром Карелиным. Следует воспроизвести, что А. Иваницкий был родоначальником этого направления: он своей борьбой, своими победами доказал, что тяжеловесу нет необходимости обрастать броней жировых напластований.
Сам Александр не любит повествовать ни о своих геройских поступках, ни об изнурительной спортивной доле. Ему претит, когда какая-либо спортивная знаменитость позволяет себе стенания по поводу изматывающих тренировок, травм, нервных срывов. Его точка зрения проста: если дядя занимается своим любимым делом, ему всё в веселье. Если с натугой бросай, сел не в свои сани. Спортсмена потому как никто не понуждает. Он занимается тем или иным видом спорта по доброй воле, а раз так - нечего нудить.
Не забывал Александр и об образовании: в 1957 году он окончил Ленинградский радиотехникум по специальности гидроакустик. В 1966 году получил диплом Государственного центрального института физической культуры (ГЦОЛИФК) в Москве (педагогический факультет). В 1979 году окончил Академию общественных наук при ЦК КПСС (факультет журналистики).
Любимый конек Александра Иваницкого тактика поединка. При встрече с юным поколением борцов он во что бы то ни стало рассказывает о своем поединке с Александром Медведем на Спартакиаде народов СССР 1959 года в Москве. Оба они незадолго до этого были включены в состав сборной СССР по вольной борьбе, оба боролись в тяжелом весе. Эта весовая когорта считалась особой. Редко удается воспитать тренеру настоящего тяжеловеса. И на тренировках партнера себе подстать поднять сложно. Поэтому двум Александрам вечно приходилось меряться силами дружбан с другом. Сколько сообща провели спаррингов сотню, две никто не считал. На официальных соревнованиях единственный раз выиграл Иваницкий (отборочные соревнования перед поездкой сборной страны в Японию), прочий раз победил Медведь (чемпионат страны 1961 г. в Минске). А так - сплошные ничьи. Не толкотня, не пыхтение, а реально боевые ничьи: кто-то выигрывал, следом отыгрывался, приемы - единственный за другим, а в результате ничья. Знали-то дружбан друга как облупленные
Ничья на той спартакиаде была нужна Александру Медведю как воздух. В этом случае он становился бронзовым призером и получал шанс безотлагательно зайти в тяжеловесную элиту сборной СССР. Иваницкому же для получения бронзы была нужна только виктория, и тогда он также попал бы в цифра избранных. Истекала последняя минута поединка, измотавшего обоих до предела. Пот застилал глаза, а на судейском табло значилась ничья. Бронза уплывала из рук Иваницкого. Ему позарез нужен был напоследок хотя бы единственный результативный бросок, необходимо хотя бы сквозь не могу вытащить у Медведя единственный балл.
Вот как об этой последней минуте рассказывает сам Александр: Секунды таяли с неумолимой быстротой. Я заметил, что в спешке Медведь раза два украдкой кинул воззрение на часы. Я видел, он устал не меньше моего, что он весь в напряжении - ждет не дождется, когда истекут последние секунды и раздастся гонг. И тут меня вроде осенило. Надо ухитриться завернуть его спиной к часам. Сработать так, чтобы он не видел стремительного бега секундной стрелки. Мы на середине ковра. Часы за спиной противника. Ух, получилось! Мы полусогнутые, Медведь напряженно смотрит мне в глаза, понимая, что я в последнее миг ринусь в отчаянную атаку. Я едва-едва приподнимаю голову, как бы давая раскусить, что поверх Александра смотрю на часы. На моем лице он читает полнейшее разочарование. Вот-вот прозвучит свисток арбитра. Делаю шаг навстречу Медведю. Протягиваю руку для приветствия. Он также, облегченно вздыхая, распрямляется. На лице его появляется подобие улыбки, в которой вся утомленность и блаженство поэтому, что наконец-то все так удачно для него разрешилось. А я в молниеносном броске уже у него в ногах. Рывок и Александр, как говорят борцы, на втором этаже. Я знаю, что для верного броска, а значит, для до того желанной победы у меня есть ещё в запасе три-четыре секунды. Зал несложно ахнул: что-то будет! А меня душит глупый смех - гогот до колик, до слез. И нет уже сил для броска, руки сами разжимаются, и Медведь то ли выскальзывает, то ли сползает со второго этажа на коврик. Свисток. Ничья. Бронза у моего друга. А я не могу застопориться. Ну надобно же, на какой пустяковине провел соперника! В зале также смеются. На трибунах болельщик свой, профессиональный - зрители оценили и проект трюка, и его воплощение в жизнь, и растерянность оторванного от ковра Медведя, и то, что броска не было. И тогда, и в настоящее время доволен и я, что махнул рукой на верный выигрышный балл и на бронзовую медаль. Их ещё невпроворот будет спереди, добавляет Александр, а вот таковый спонтанной импровизации забрасывать не надобно. Они дорогого стоят.
Начиная с 1962 года А. Иваницкий выступает в печати, написал строй книг, в том числе Тайная мощь ростка, Удаль молодецкая, стал автором документальных телефильмов (Залог победы, Жизнь затем жизни и др.), занимался преподавательской деятельностью на факультете журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, в преддверии московской Олимпиады организовал там спецкурс Спортивная телерадиожурналистика. После завершения спортивной карьеры в 1967 году был принят на работу в отдел спортивной и оборонно-массовой работы при ЦК ВЛКСМ на место заместителя заведующего отделом. Отвечал за формирование массовых подростковых соревнований Кожаный мяч (футбол) и Золотая шайба (дворовый ребяческий хоккей). В 1973 году был назначен Главным редактором Главной редакции спортивных программ Гостелерадио СССР.
На спортивном телевидении своим высшим достижением Александр считает Олимпиаду-80. Проходила она, как известно, в сложной политической обстановке, что, хотя вообще-то, не умалило ни значения Игр, ни их масштаба. Такое огромное комплексное спортивное действо проходило в стране в первый раз. Телевизионный вариант Гостелерадио СССР должно было снабдить для всего мира. Многим хотелось, чтобы у русских все сорвалось опыта-то никакого
Ситуация осложнялась ещё и тем, что спортивное тв завсегда служило своеобразным полигоном для всех остальных телевизионных форм. Именно в спорте впервой опробовались все новинки: замедленные повторы, телесъемки в движении, с воздуха, на мотоциклах, автомобилях, подводные съемки. Именно в спорте нашли употребление миниатюрные телекамеры. Тем больше новое словечко обязаны были вносить Олимпиады: во-первых, они делались всей мощью той или другой страны, а во-вторых, Игры делались интернациональной командой.
Москве же нужно было базироваться только на свои силы. И тогда А. Иваницким была воплощена в бытие следующая задумка: за 4 года до Олимпиады он с помощниками перешерстил все областные, краевые и республиканские телестудии, отобрал режиссеров не легко талантливых, а тяготеющих к тому или иному виду спорта, больше того, знающих о нем не понаслышке. Затем на все предшествующие Олимпиаде 4 года закрепил каждого режиссера за своим видом спорта. Они отвечали за его показ на Гостелерадио, выезжали на сборы в команды, посылались в соцстраны на стажировку. А перед самой Олимпиадой впервой в истории спортивного телевидения в Москве в концертной студии Останкино собрал всех ведущих спортивных режиссеров мира. Три дня шел семинар, на котором наши спецы перед настолько представительной аудиторией защищали всякий свой план, свою концепцию показа своего родного вида спорта на Олимпиаде. Пройдя такое горнило, они не ударили лицом в грязища во время самих соревнований, и более того самые предвзятые критики - американцы, наблюдавшие за каждым нашим шагом в самой Москве, в Останкино, где у них была своя законспирированная по случаю бойкота студия, ничего не могли произнести.
Дело в том, что ещё до Олимпиады-80 Александр Иваницкий сумел внедрить в наше спортивное тв ещё одну новинку, разделившую стилистику спортивной телережиссуры на до и после Олимпиады. Названия у нее до сих пор нет. Сам же Александр окрестил ее крупным планом. За плечами Александра до прихода на тв был здоровый спорт и журналистика. У него не было режиссерского образования, тем больше - телевизионного. Но с первых же своих шагов на новом поприще он обратил участливость на то, что все виды спорта (чаще других хозяевами телеэкрана были футбол и хоккей) показываются как бы с высоты птичьего полета. Главная камера, камера номер единственный, ставилась по центру поля на самой вершине трибун. Она-то в основном и давала картинку, рисунок всей игры, сверху оттого что четче всего видно все поле, все комбинации. Но эта телекартинка, по мнению Александра, была лишена эмоции, то есть ей недоставало крупных планов: лиц игроков, тренеров, болельщиков. Пытаясь осмыслить в своих сомнениях, Александр вступал в разговоры с режиссерами. Общая их точка зрения была таковой: главное рисунок, запрещено разрывать материя игры, разрушать ее вставками крупных планов. Телекамера это глаза болельщика, воззрение с трибун человека, тот, что хочет любоваться футбольными кружевами и не хочет при этом, чтобы ему кто-то мешал.
А. Иваницкий принимал их возражения, но про себя продолжал с ними свой творческий спор. Ведь спортсмен, рассуждал он, не видит себя со стороны, тем больше с высоты птичьего полета. Но неужели от этого у него меньше эмоций, чем у болельщиков? Он же внутри события, где все крупно: мяч, руки, ноги, свисток арбитра, напряженное лик человеческий вратаря, отрада от забитого гола удачливого нападающего или огорченная гримаса мазилы.
Долго пришлось уговаривать режиссеров, но все же получилось. Была найдена та соразмерность в применении крупного плана, которая не разрушала материя трансляции, а, напротив, обогащала ее, насыщая эмоциями, присущими каждый игре; была выработана такая мгновенная кнопочная реакция, которая позволяла в доли секунды одаривать надобный проект, переключая телекамеры, насыщать экран реалиями спортивных противостояний. На московской Олимпиаде впервой в важный практике это было воплощено как бы в цельный почерк, стало единым подходом в показе спортивного зрелища. Режиссеры словно обрели крылья, творчески выросли. Ведущий режиссер Олимпиады Ян Садеков более того умудрился увидать своим телеоком трепещущие крылья стрекозы, севшей на лопасть весла восьмерки за момент до старта лодки. И трепет ее крыльев чудесным образом передал безмолвное натуга ожидания.
А ещё А. Иваницкий гордится тем, что Гостелерадио СССР в ту пору стало лидером спортивного вещания в мире. Пожалуй, ни в одной стране не было телестанции, которая в течение года давала бы больше 700 часов спортивного вещания, не оставляя за бортом ни одно крупное спортивное событие. Тогда на голубом экране находилось местоположение и футболу, и хоккею, а кроме того биатлону, легкой атлетике, фигурному катанию, спортивной и художественной гимнастике, лыжам, утренней зарядке, городкам, планерам, парашюту и багги, очеркам о наших прославленных спортсменах и тренерах. Спортивное тв тогда говорило на понятном для большинства языке о мужестве, добре, верности
В 1991 году А. Иваницкий перешел на снова созданный телеканал РТР, где возглавил спортивную редакцию Арена - точнее, начал творить с нуля спортивное вещание. Арена на тот миг имела в своем распоряжении единственный шатающийся стул, но посредством полгода РТР уже показывал зимние Олимпийские игры из Альбервилля. Наряду со становлением спортивного телевещания на общенациональном государственном телеканале А. Иваницкий явился инициатором создания первого в истории нашей страны специализированного спортивного спутникового телеканала Метеор-Спорт (1996). Канал работал в экспериментальном режиме в течение месяца, круглосуточно показывая летние Олимпийские игры в Атланте. В 1993 году А. Иваницкого избирают в Бюро спортивных экспертов Евровидения.
10 декабря 1997 года Федерация борьбы России, отмечая 60-летие А. Иваницкого, вручила ему памятную планшетку, на которой выгравировано: 4-кратному чемпиону мира, чемпиону Олимпийских игр по вольной борьбе. Великому тяжеловесу России, тот, что не просадил ни одной схватки и ни одного балла зарубежным тяжеловесам. Вот этим своим рекордом, известным только узкому кругу посвященных, А. Иваницкий гордится, надо полагать, больше всего.
Александр Владимирович Иваницкий - Заслуженный мастер спорта СССР, олимпийский чемпион (1964), четырехкратный чемпион мира (1962-63, 1965-66), чемпион СССР (1964-65). Награжден орденами Трудового Красного Знамени (1965), Дружбы народов (1980), За заслуги перед Отечеством II степени (1996), медалями и другими знаками отличия.
Увлекается грибной охотой, рыбалкой, интересуется живописью, музыкой, историей.
Живет в Москве.
Так же читайте биографии известных людей:
Александр Тучкин Aleksandr Tuchkin
Советский и российский гандболист. Играл на позиции правого полусреднего, один из лучших леворуких бомбардиров мирового гандбола. Участник Олимпиады..
Александр Черноиванов Aleksandr Chernoivanov
В 2006 году спортсмен стал обладателем Кубка обладателей кубков Европейских стран. Помимо всего Черноиванов является многократным победителем..
Александр Гримм Aleksandr Grimm
Александр Гримм - немецкий спортсмен, бойдарочник. Родился 6 сентября 1986 года.Александр Гримм специализируется на такой дисциплине как слалом. В..
Александр Корнилов Aleksandr Kornilov
Александр Корнилов - российский спортсмен (академическая гребля). Родился 12 апреля 1985 года.В 2007 году для Александра Корнилова в спортивной..
С 20 по 30 июля 2017 года в г. Вроцлаве (Республика Польша) прошли Х Всемирные игры - международные комплексные соревнования по видам спорта, не входящим в программу Олимпийских игр. Всемирные Игры, как и Олимпийские Игры, проводятся один раз в четыре года Международной ассоциацией Всемирных игр (IWGA), под патронатом Международного олимпийского комитета. В основную спортивную программу Игр включены соревнования по 33 видам спорта.
В Играх 2017 принимали участие более 3200 спортсменов из 111 стран мира, что является рекордным количеством за всю историю проведения этих соревнований. В состав делегации Российской Федерации вошли 125 спортсменов, 83 тренера и специалиста. Российские спортсмены соревновались в 19 видах спорта: акробатический рок-н-ролл, бильярдный спорт, воднолыжный спорт, джиу-джитсу, парашютный спорт, планерный спорт, подводный спорт, скалолазание, спортивная акробатика, спортивная аэробика, спортивное ориентирование, сумо, сквош, тайский бокс, танцевальный спорт, пауэрлифтинг, прыжки на батуте, художественная гимнастика и стрельба из лука. Кроме того, россияне выступили в показательных программах по кикбоксингу и мотоциклетному спорту.
Подводный спорт представляли 100 спортсменов из 19 стран, в т.ч. 19 российских спортсменов из 7 субъектов Российской Федерации. Соревнования проходили 21 и 22 июля в 50-ти метровом олимпийском бассейне "Orbita".
Российские болельщики с помощью телеканала «Матч. Игра» и комментатора трансляции томича Андрея Буракова стали свидетелями триумфа российской сборной, завоевано 8 золотых, 1 серебрянная и 3 бронзовых награды, установлен 1 мировой рекорд и 5 рекордов Всемирных игр.
В первый день соревнований Дмитрий Журман одержал победу в плавании в ластах на дистанции 100 м среди мужчин. Валерия Барановская с рекордом мира выиграла дистанцию плавание в ластах - 200 м среди женщин, женская команда в составе Анна Бер, Александра Скурлатова, Валерия Барановская и Екатерина Михайлушкина выиграла золото в эстафете 4х100 м. Екатерина Михайлушкина стала серебряным призёром на дистанции плавание в ластах 200 м. Павел Кабанов завоевал «бронзу» на дистанции плавание в ластах -100 м.
Во второй день соревнований медали высшей пробы завоевали Андрей Арбузов (плавание в классических ластах - 50 м), Екатерина Михайлушкина (плавание в ластах -100 м), Дмитрий Журман (плавание в ластах - 200 м) и Павел Кабанов (ныряние в ластахв длину - 50 м). Кроме того, «золото» выиграла мужская команда в эстафете 4х100м, которую представили Павел Кабанов, Алексей Казанцев, Дмитрий Кокорев и Дмитрий Журман. Бронзовыми призёрами стали Анна Бер на дистанции плавание в ластах - 100м и Дмитрий Кокорев на дистанции плавание в ластах - 200 м.
Протокол соревновани можно посмотреть по ссылке .
Федерация подводного спорта поздравляет российских спортсменов и их тренеров с завоёванными наградами X Всемирных игр и желает новых успехов и ярких выступлений!
