Чудовищный и бесславный конец боевого пути 24-й "Железной" стрелковой дивизии на Украине July 17th, 2014
Как только что стало известно разведке ополченцев Новороссии, командир 24-й отдельной механизированной Самаро-Ульяновской, Бердичевской, ордена Октябрьской Революции, трижды Краснознаменной, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого Железной бригады полковник Александр Павлюк бежал из Изваринского котла, бросив на произвол судьбы вверенную ему бригаду . Бригада фактически распалась и не представляет теперь организованной боевой силы .
Я, честно говоря, в глубоком ауте. Это до чего должен докатиться моральный уровень людей, нации, страны и офицерского корпуса Украины?!
Ну, ладно, решили строить свое новое государство, как говорится - флаг в руки, барабан на шею и попутный ветер в спину. Тем не менее напрашивается закономерный, я считаю, вопрос. Какого рожна воинская часть нэзалэжной продолжала сохранять свое прежнее название и все прошлые регалии?
Ведь свой боевой путь 24-я стрелковая дивизия начала еще в 1918 году в Красной Армии! 26 июля 1918 году приказом РВС 1-й армии Восточного фронта из добровольческих отрядов Самары, Симбирска и Сенгилея, действовавших на сенгилеевском и ставропольском направлениях под наименованием 1-й сводной Симбирской пехотной дивизии.
Первым ее командиром был Га́я Д(и)митриевич Гай (настоящее имя Гайк Бжишкя́н(ц), арм. Հայկ Բժշկյանց) (1887-1937) - советский военачальник, участник Гражданской войны.
28 сентября 1918 года дивизия награждена Почётным Революционным Красным Знаменем. 18 ноября 1918 года 1-я сводная Симбирская пехотная дивизия переименована в 24-ю Симбирскую стрелковую дивизию. 05-06.1919 дивизия в составе Туркестанской армии, 06-08.1919 дивизия в составе 5-й армии, 08-12.1919 дивизия в составе 1-й армии. 01-03.1920 дивизия была в составе 9-й армии РККА. 24-я Симбирская стрелковая дивизия принимала участие в советско-польской войне в составе 14-я армия Юго-Западного фронта. 13 декабря 24-я Симбирская стрелковая дивизия получает второе почётное наименование «Самарская». 1 января 24-я Симбирско-Самарская стрелковая дивизия в составе Киевского ВО. Начальник дивизии Муретов М. В.
Солдаты, сержанты и офицеры Железной дивизии отличились при прорыве линии Маннергейма на Карельском перешейке в советско-финской войне 1939-1940 годов.
На 22.06.1941 дислоцировалась в Молодечно. Великую Отечественную Войну она начала 25 июня вступиы в бой в районе Лиды. Удерживала этот рубеж ШЕСТЬ СУТОК до 29.06.1941, была окружена, к середине июля вышла из окружения со сравнительно небольшими потерями в район Могилёва.В середине сентября дивизия попала в окружение, была расчленена на несколько изолированных групп и уничтожена. 1-е формирование дивизии официально было расформировано 27 декабря 1941 года.
В декабре 1941 года в Вологодской области была сформирована 412-я стрелковая дивизия, получившая 01.01.1942 наименование 24-й стрелковой дивизии (2-го формирования). В действующей армии с 8.03.1942 по 10.02.1943, с 20.03.1943 по 8.11.1943, с 30.11.1943 по 11.05.1945. Участвовала в Сталинградской битве, Донбасской наступательной операции, освобождении Левобережной Украины, в Житомирско-Бердичевской, Проскуровско-Черновицкой, Львовско-Сандомирской, Восточно-Карпатской, Западно-Карпатской, Моравско-Остравской и Пражской наступательных операциях. Всего за свой славный боевой путь дивизия переформировывалась десять раз и продолжала бить врага! Боевой путь закончила 9 мая 1945 освобождением города Летовице в 100 километрах от Праги.
В Параде Победы участвовал сводный взвод дивизии во главе с капитаном Клюевым под Знаменем части.17 воинов дивизии удостоены звания Героя Советского Союза. Около 9 тысяч её воинов награждены орденами и медалями.
Если гады москали-ватники ринду нэньку Украину только порабощали и унижали, то почему доставшись хохлам нахаляву в 1991 году она продолжила сохранять все свои регалии? Это же не ваши победы?! Это награды и звания, по-вашему, ей за заслуги вручали оккупанты! Два ее Ордена Красного Знамени, Орден Суворова 2 степени, Орден Богдана Хмельницкого 2 степени, Орден Октябрьской Революции - это, черт побери, советские награды!
Украинцы, до чего же вы докатились? Как так у вас вышло, что воинская часть, имеющая такую славную советскую историю оказалась на войне с собственным народом за идеи, в борьбе с которыми она когда-то получила все свои награды? Господа украинские офицеры, что произошло с вашей совестью?
И как командир мог бросить своих подчиненных на произвол судьбы? Бросить в бою... Как люди с такой психологией вообще могут что-то там говорить о построении своего государства?
Господа украинские офицеры, кто-нибудь это все может мне объяснить?
24 армия по состоянию на 27 сентября 1941 года Командный состав 24 армии. Командующии генерал-майор Ракутин К.И. (июль-октябрь 1941 г.) . РАКУТИН Константин Иванович (1902-1941), советский военачальник и Герой Советского Союза (1990, посмертно) из числа воспитанников системы отечественного МВД и пограничных войск ОГПУ-НКВД СССР, в августе 1920-августе 1921 гг. находился на территории Восточной Пруссии в германском плену как один из многих интернированных немецкими властями военнослужащих Красной Армии, генерал-майор (1940), Почётный работник ВЧК-ОГПУ. Родился 21 мая (по другим, очевидно, ошибочным данным - 21 января) 1902 года в деревне Новинки бывших Яковцевской волости Владимирской губернии Российской Империи, а ныне современных Вачского района Нижегородской области, но с семилетнего возраста рос и учился в городе Нижний Новгород. Русский. Из семье служащего. Партийность: в годы Гражданской войны вступил в комсомол, а в 1922 году – в ряды ВКП(б). Образование: шестиклассное реальное училище в Нижнем Новгороде; в декабре 1919 - Тамбовские курсы красных командиров; в 1931 - Высшую пограничную школу ОГПУ; в 1937 - Вечерний факультет Военной академии имени М.В. Фрунзе. После установления Советской власти работал счетоводом в Арзамасском горисполкоме. На военной службе с июля 1919 года - в качестве добровольца Красной Армии: помощник военного комиссара учебной школы 9-го Приволжского полка. В данном качестве участвовал в вооружённом подавлении антисоветского крестьянского восстания в Тамбовской губернии - «Антоновщины». Первое место службы в качестве новоиспечённого краскома – 474-й (по другим данным – 473-й) пехотный полк 53-й пограничной (с января 1920 года – одноимённая стрелковая) дивизии 15-й и (с июня 1920 года) 4-й армий Западного фронта: помощник командира роты и командир роты. В данном качестве, в частности, - в боях и сражениях советско-польской войны. В конце августа 1920 года, отступая под натиском белопольских войск от Варшавы, в составе полка перешёл границу Восточной Пруссии, где вместе с другими однополчанами был разоружён и интернирован немецкими властями, но уже через год в ответ на настойчивые требования РСФСР вместе с другими интернированными военнослужащими Красной Армии возвращён Германией на Родину. В 1921-1922 годах - в рядах Народно-Революционной армии Дальневосточной республики: помощник командира и командир роты 5-го Читинского полка. В феврале 1922 года отличился при штурме «Дальневосточного перекопа» - Волочаевки, за что впоследствии был награждён главнокомандующим НРА ДВР В.К. Блюхером именным оружием. В тех же боях был ранен, а также получил тяжелейшее обморожение обеих рук. После госпиталя – в течение непродолжительного времени сотрудник военного суда, но в конце 1922 года после настойчивых просьб о переводе на строевую службу - в войсках ОГПУ-НКВД СССР. «Я крещён огнём, испытан многими боевыми походами, - написал он в те дни родителям в письме. - Теперь наступило время для нового испытания, испытания границей». В течение первых неполных восьми лет – на Дальнем Востоке: - в 1923-1924 гг. - политрук Амурского кавалерийского эскадрона; - в 1924-1925 гг. - комендант пограничного участка Бикинского пограничного отряда; - в 1925-1926 гг. - начальник пограничной комендатуры, дислоцировавшейся в городе Николаевск-на-Амуре современного Хабаровского края; - в 1926-конце 1929 гг. - начальник отдельной Охотской пограничной комендатуры и одновременно - заместитель председателя Охотского райисполкома. В данном качестве ярко проявил организаторский и командирский талант в подавлении контрреволюционного вооружённого мятежа, поднятого зимой 1927 года в якутском посёлке Оймяконе некем Винокуровым-Индигирским. Так, К.И. Ракутин на правах старшего на тот период на Колыме оперативного начальника сразу сумел взять ситуацию под свой жёсткий контроль и, в частности, создал из местных жителей побережья отряды самообороны, что позволило ему быстро и надёжно локализовать очаг контрреволюционного восстания. Чуть позже, когда позволила погода и обстановка, снарядил и отправил на собачьих и оленьих упряжках из Охотска в Оймякон по 750-километровому маршруту экспедиционный отряд (командир – военнослужащий пограничных войск Петров), который затем в ходе ожесточённого боестолкновения и разбил бандитов наголову (при этом сам главарь мятежников, Винокуров-Индигирский, был захвачен живым). За ликвидацию оперировавшей на Охотском побережье и в Якутии банды Винокуров-Индигирский краском пограничных войск К.И. Ракутин от имени Коллегии ОГПУ был удостоен именного маузера. В конце 1929-1931 гг. – слушатель Высшей пограничной школы ОГПУ (г. Москва). В 1931-1935 гг. – последовательно: - помощник начальника учебного отдела 1-й (Ново-Петергофской) школы пограничной и внутренней охраны ОГПУ имени К.Е. Ворошилова; - начальник учебного отдела 2-й (Харьковской) школы пограничной и внутренней охраны НКВД СССР. За успехи в подготовке кадров для охраны границы и в связи с пятилетним юбилеем этого военно-учебного заведения К.И. Ракутин был награждён знаком «XV лет ВЧК-ОГПУ» («Почётный работник ВЧК–ГПУ (XV)»). В 1935-1937 гг. – слушатель Вечернего факультета Военной академии имени М.В. Фрунзе В 1937-1939 гг. полковник К.И. Ракутин - начальник 13-го Березинского пограничного отряда войск НКВД СССР в Белоруссии (впоследствии – 13-й пограничный Виленский ордена Александра Невского отряд войск НКВД СССР Управления войск НКВД по охране тыла 3-го Белорусского фронта). Приказом НКВД СССР № 001121 от 20 сентября 1939 года Управлению пограничных войск НКВД Белорусской ССР (1-го формирования) была поставлена задача, дополнительно сформировав восемь новых пограничных отрядов, «принять под охрану новый участок Государственной границы СССР от селения Новое Село на границе с Латвией, от селения Турмонг на границе с Литвой до стыка границы с Восточной Пруссией у селения Гольце; от Гольце по границе с Восточной Пруссией до реки Тисса, далее по р. Тисса до впадения ее в реку Висла; по реке Висла до реки Сан…». Один из этих восьми новых отрядов – 85-й Лидский – формировался при 13-м Березинском в местечке Березино и под непосредственным командованием полковника К.И. Ракутина. Последний, уточним, в должности начальника 85-го погранотряда пробыл всего лишь на всего трое суток, после чего, получив неожиданный приказ о повышении, незамедлительно убыл к новому месту службы в город Ленинград (ныне – Санкт-Петербург) на должность начальника штаба Управления пограничных войск НКВД Ленинградского округа. Участник Финской кампании: в 1940 году стажировался на фронте в должности помощника командующего 15-й армией по охране и обороне тыла. В первой половине 1940 года был удостоен воинского звания «комбриг», а 4 июня всё того же 1940 года – «генерал-майор» (в списке первых советских генерал-майоров значится под № 336). К этому времени уже являлся кавалером двух государственных наград – ордена Красной Звезды и медали «ХХ лет РККА». С июля 1940 года - начальником Управления пограничных войск НКВД Прибалтийского округа (место дислокации штаба – Таллинн). 26 июня 1941 года приказом наркома внутренних дел СССР назначен начальником охраны войскового тыла Северо-Западного фронта, но уже в тот же день был вызван в Москву, где получил новое назначение – командующим формируемой в Московском военном округе при участии войск НКВД СССР 31-й общевойсковой армии. С 15 июля 1941 года - командующий 24-й армией (1-го формирования) Фронта резервных армий и (с 29 июля 1941 года) Резервного фронта (1-го формирования). Герой Ельнинской наступательной операции Резервного фронта (30 августа-8 сентября 1941 года). Был представлен тогда к награждению орденом Ленина, но данное представление по каким-то причинам не получило реализации на уровне Кремля. Последнее донесение командарма-24 генерал-майора К.И. Ракутина командующему Резервного фронта (1-го формирования) датировано 7 октября 1941 года: «Части 24-й армии, ведя ожесточённые бои в полосе обороны, окружены, атакованы с фронта и флангов». Погиб в первой половине октября (7 или 9 числа, но точно неизвестно) 1941 года в Смоленской области при выходе из окружения. И, в частности, это в своей объяснительной записке указал вышедшей и звражеского окружения некто старший политрук Беседин: «Командующий 24 армией генерал-лейтенант [правильно – генерал-майор] РАКУТИН. Убит в 1941 году в д. Семлёво Смоленской обл.». Источникк – ЦАМО: ф. 33, оп. 11458, д. 472. Однако, тем не менее, некоторое время официально числился пропавшим без вести. Источник – ЦАМО: ф. 58, д. 18001, д. 283. Официально факт гибели был подтверждено приказом начальника Главного управления кадров Военного министерства № 0545 от 4 апреля 1946 года: «…Генерал-майор Ракутин Константин Иванович, бывший командующий 24-й армией на западном фронте, погиб в октябре 1941 года. Исключён из списков Красной Армии как погибший в боях». Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 мая 1965 года награждён орденом Отечественной войны 1-й степени (посмертно). Звания Героя Советского Союза был удостоен также посмертно на основании Указа Президента СССР № 114 от 5 мая 1990 года. Формулировка: за успешное руководство в годы Великой Отечественной войны воинскими соединениями и проявленные при этом личное мужество и героизм. Приказом КГБ СССР № 0560 (по другим данным – 0506) от 16 сентября 1986 года имя генерал-майора К.И. Ракутина было присвоено пограничной заставе «Охотск» Магаданского пограничного отряда Камчатского пограничного округа КГБ СССР (ныне – Северо-Восточное пограничное управление береговой охраны ФСБ России). Уже в наше время историкам-исследователям удалось установить, что 7 октября 1941 года штаб 24-й армии во главе с генерал-майором К.И. Ракутиным отходил в сторону Вязьмы с остатками разбитой накануне 139-й стрелковой дивизии (2-го формирования; 30 июля-26 сентября 1941 года – 9-я Московская стрелковая дивизия народного ополчения) генерал-майора Б.Д. Боброва. Наткнувшись на заслоны противника, подразделения 139-й стрелковой дивизии (2-го формирования) залегли и приготовились к круговой обороне. Генерал К.И. Ракутин и член Военного совета 24-й армии (1-го формирования) дивизионный комиссар Н.И. Иванов выдвинулись непосредственно в боевые порядки, чтобы воодушевить бойцов. В частности, в районе села Семлёво генерал-майор К.И. Ракутин несколько раз лично поднимал бойцов в атаку. Однако в течение 7-8 октября попытки организованного прорыва из окружения успеха не имели. Напротив, гитлеровцы сами перешли в контрнаступление. В результате штаб 24-й армии (1-го формирования) и остатки попавших в окружение частей в дальнейшем уже прорывались к своим небольшими разрозненными группами. Среди пробившихся через линию фронта командарма-24 К.И. Ракутина не оказалось… Член Военного совета дивизионный комиссар Иванов Н.И. (июнь- октябрь 1941 г.). Начальники штаба: генерал-майор Кондратьев А.К. (август-октябрь 1941 г.). Командующий артиллерией генерал-майор Машенин Степан Арсентьевич. Родился 28 марта 1898 года в Санкт-Петербурге в семье садовника. Окончил городскую начальную школу и 3-х-классное сельскохозяйственное училище. В 1914 году мобилизован в царскую армию. Участник 1-й мировой войны на Западном и Юго-Западном фронтах. Был ранен. В 1917 году вступил в Петроградскую Красную гвардию, в январе 1919 года - добровольно в Красную армию, став курсантом 2-й Петроградской артиллерийской школы. Участник Гражданской войны: в 1919 году на Северном фронте против войск Юденича; в 1920 г. командиром батареи на Западном фронте против белополяков, был ранен и контужен; в 1921 - на Тамбовщине против банд Антонова. До 1926 года командовал различными артиллерийскими подразделениями. В 1928 году окончил Томское военное артиллерийское училище. До 1936 года служил командиром батареи, дивизиона, начальником штаба артиллерийского полка. В 1936-1938 годах - командир артиллерийского полка в Ленинградском военном округе, затем три года - начальник артиллерии Сибирского военного округа. 4 июня 1940 года ему было присвоено звание генерал-майор. Стал начальником артиллерии сформированной в округе 24-й армии, с которой 26 июня 1941 года прибыл на Западный фронт. Армия участвовала в Смоленском сражении. В октябре - в Вяземской оборонительной операции, в ходе которой 7 октября была окружена противником. Артиллерия армии под командованием Мошенина вела бои до середины октября, пока были снаряды, сковывая значительные силы противника, которые должны были наступать на Москву. 4 ноября 1941 года Мошенин вместе с несколькими офицерами своего штаба при попытке выйти из окружения был захвачен в плен. Находился в лагере военнопленных в Замостье в Польше, затем в лагере Хаммельбург в Германии. 15 августа 1943 года Мошенин бежал из лагеря, сумел один пройти по территории Германии, Польши, оккупированной Белоруссии и перейти линию фронта. Был арестован органами Смерш и Военной коллегией Верховного суда за добровольную сдачу в плен приговорен к 15 годам тюремного заключения. 20 августа 1953 года - реабилитирован, восстановлен в кадрах Советской армии и в воинском звании. Находился в распоряжении Главного управления кадров. 26 октября 1953 года по состоянию здоровья, подорванного в тюрьме, был уволен в отставку. Жил в Москве, где и умер 6 декабря 1957 года. Генерал Мошенин был награжден орденом Красной Звезды (1936 г.). Начальник военных сообщений генерал-майор Сиваев Максим Наумович. Родился 1 января 1891 года в деревне Хлысты Смоленской области в семье крестьянина. Окончил земскую начальную школу, работал мальчиком в магазине в Ельне, рабочим на мебельной фабрике, экспедитором, чернорабочим. В 1916 году был призван в царскую армию и до конца 1917 года принимал участие в боях на Западном фронте. С октября 1918 года - в Красной армии. Участник Гражданской войны: в 1918-1919 годах на Южном фронте работал на железной дороге; в 1920 году на Западном фронте помощником начальника военных сообщений фронта. До 1924 года был военным комиссаром на железной дороге, затем пять лет -военным помощником начальника Читинской железной дороги. В 1929 году участвовал в конфликте с Китаем на китайско-восточной железной дороге. В 1930 году окончил Ленинградские курсы усовершенствования работников военных сообщений, а в 1936 году - Военно-транспортную академию. В последующие годы был начальником военных сообщений ряда военных округов. 4 июня 1940 года ему присвоено звание генерал-майор. Был комбригом с 25 апреля 1940 года, военным инженером 1-го ранга - с 12 февраля 1938 года. В июне 1941 года стал начальником военных сообщений 24-й армии, которая была сформирована в Сибирском военном округе. В составе Резервного фронта армия участвовала в Смоленском сражении,.а в октябре 1941 года - в Вяземской оборонительной операции. Вместе с другими армиями фронта была окружена противником. При выходе из окружения генерал Сиваев был захвачен в плен. Находился в двух лагерях в Польше, затем в офицерском лагере Хаммельбург, с ноября 1943 года по февраль 1945 года в лагере Нюренберг, затем в крепости Вайсенбург, где и был в начале мая 1945 года освобожден американскими войсками. Отправлен в советскую военную миссию по репатриации в Париже, оттуда через месяц - в Москву. Здесь проходил спецпроверку в органах НКВД, и в конце 1945 года арестован. Находился в тюрьме под следствием. По приговору Военной коллегии Верховного суда за добровольную сдачу в плен 28 августа 1950 года был расстрелян. 1 марта 1957 года реабилитирован. Генерал Сиваев был награжден орденом Знак Почета (1941 г.). Положение 24 армии перед наступлением немцев. По окончании Ельнинской операции из 24 А ушли на переформирование ставшие гвардейскими 100 сд (1 гвардейская), 107 сд (5 гвардейская), 120 сд (6-я гвардейская), 127 сд (2 гвардейская), а также 102 тд, 303 сд, два артполка РГКА и дивизион PC. Состав армии остался: 6 сд и 9 сд (дивизии московского ополчения, пополненные по штатам дивизий военного времени, не бывшие в боях), 19 сд, 309 сд, 103 мд (двухполкового состава), 106 мд (двухполкового состава) старые дивизии, участвовавшие в боях за Ельню. Следует отметить, что указанные четыре дивизии имели значительные потери в предыдущих боях за Ельню и к описываемому времени не успели еще пополниться, в силу чего количество активных штыков в полках не превышало 200-400. 24 А имела собранного отечественного оружия 24000 винтовок, была послана заявка во фронт на пополнение, которое ожидалось в ближайшие дни. Части армии, выйдя за Ельню, занимали рубеж по р. Устром-Н.Тишево-Леоново, в следующем порядке: справа 309 сд, 103 мд, 19 сд; 9 сд находилась во втором эшелоне, занимая район обороны Ушаково-Ельня-Б.Липня-Клематина; 106 мД стояла в резерве (д. Рябинки). Штаб армии – д. Мархоткино. Запасный КП и второй эшелон штаарма – д. Волочек. Станция снабжение и тыловые базы, а также запасный полк – ст. Спас-Деменск. Справа 24 А обороняла рубеж 20 А, слева – 43 А, между 43 А и 24 А существовал локтевой разрыв 8-10 км, прикрытый саперным батальоном 9 сд. Противник имел против этого разрыва до полка пехоты, однако себя ничем не проявлял, занимая оборону. В двадцатых числах сентября части армии продолжали вести небольшие наступательные бои, а в конце сентября перешли к обороне. После Ельнинской операции противник на фронте 24 А активности не проявлял, отвел основную массу войск на фронт 43 А и в свой тыл, оставив против 24 А, по данным разведки, четыре стрелковые дивизии, которые вели оборонительные бои и строили оборонительные сооружения. Доклад дивизионного комиссара К. Абрамова о боевых действиях 24-й армии в период 26 сентября – 14 октября 1941 года Генеральный штаб Красной Армии №647 10.03.1942 генерал-майору тов. Шевченко После Ельнинской битвы, командующий Резервным фронтом Буденный 14-го сентября доложил в ГШ о состоянии 24-й армии. В ее дивизиях оставалось бойцов: 309 сд – 657 107 сд – 738 19 сд - 662 303 сд – 400 106мсд – 622 103 сд – 1743. (Записка командования Резервного фронта начальнику ГШ КА. ЦАМО РФ, ф.219, о.679, д.3, лист 41-44).
Одной из самых страшных катастроф советских войск в ходе Великой Отечественной войны, считается разгром Брянского фронта и образование Вяземского «котла» в ходе немецкой операции «Тайфун».
Задачи по разгрому советских армий на московском направлении были обозначены в директиве №35 от 6 сентября 1941 года Верховного командования вермахта, подписанной Адольфом Гитлером. Советские силы планировали разбить до наступления зимы. Решить эту цель собирались путём двойного окружения в общем направлении на Вязьму – Можайск – Москву, при наличии мощных ударных группировок на флангах (на севере и юге, для охвата столицы). 16 сентября появилась директива командования группы армий (ГА) «Центр» о подготовке операции по захвату столицы СССР под кодовым названием «Тайфун». Немецкое командование планировало ударами крупных группировок, которые сосредотачивались в районах Духовщины (3-я танковая группа генерал-полковника Германа Гота), Рославля (4-я танковая группа генерал-полковника Эриха Гёпнера) и Шостки (2-я танковая группа генерал-полковника Гейнца Гудериана), окружить основные силы противостоящих им советских воск войск и ликвидировать их в районах Брянска и Вязьмы. После этого, стремительным маршем обойти столицу Союза с севера и юга.
24 сентября состоялось последнее оперативное совещание всех командующих пехотных армий, танковых групп, с участием Гальдера и Браухича. 26 сентября издан приказ о наступлении. В приказе говорилось, что 4-я полевая армия и 4-я танковая группа должны нанести удар по обеим сторонам шоссе Росславль - Москва, затем наступая по линии шоссе Смоленск – Москва, замкнуть кольцо вокруг Вязьмы. Их действия дополняло наступление частей 9-й полевой армии и 3-й танковой группы. Их подвижные части должны были выйти восточнее верховьев Днепра и соединиться с подразделениями 4-й танковой группы. Части 4-й и 9-й армий, которые были расположены между ударными группировками, должны были сковать советские силы в районе Ярцево – Ельня.
На южном крыле 2-я полевая армия получила задачу наступать в направлении Сухиничи - Мещовск, обходя Брянск с северо-запада. 2-я танковая группа должна была наступать на Севск – Орёл, во взаимодействии с силами 2-й армии окружить и уничтожить советские войска в районе Брянска.
«Последнее решающее сражение» собирались начать 28 сентября и завершить операцию «Тайфун» и всю кампанию (основные боевые действия) до середины ноября 1941 года. Замысел был грандиозным – на одном операционном направлении было сосредоточено 3 танковые группы, 3 армии, к началу октября численность ГА «Центр» составляла 1,9 млн. человек. В ней было 78 дивизий (в том числе 14 танковых и 8 моторизованных), примерно 1700-2000 танков, 14 тыс. орудий и миномётов. Поддержку с воздуха осуществлял 2-й воздушный флот генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга, в нём было до 1320 самолётов (420 истребителей, 720 бомбардировщиков, 40 штурмовиков и 120 разведчиков).
Советские силы
Московское направление защищали Западный, Брянский, Резервный фронты. Западный фронт под командованием генерал-полковника Ивана Конева занимал полосу обороны в примерно 300 км, по линии Андреаполь – Ярцево – западнее Ельни. В первом эшелоне оборону держали: 22-я армия командарма В. А. Юшкевича (оставшковское направление), 29-я армия генерала И. И. Масленникова (направление на Ржев), 30-я армия командарма В. А. Хоменко и часть соединений 19-й армии генерала М. Ф. Лукина (сычевское направление), 16- я армия К. К. Рокоссовского и 20-я армия командарма Ф. А. Ершакова (Вязьма). Всего в составе Западного фронта было 30 стрелковых дивизий, 1 стрелковая бригада, 3 кавдивизии, 28 артполков, 2 мотострелковые дивизии, 4 танковые бригады. Танков у фронта было 475 (новых Т-34 - 51, КВ – 19 единиц).
В тылу Западного фронта и частично на его левом фланге были порядки Резервного фронта (командующий маршал С. М. Будённый). Во фронт входило 6 армий: 24-я армия генерал-майора К. И. Ракутина, 43-я армия командарма П. П. Собенникова в первом эшелоне прикрывали ельнинское и юхновское направления, всего около 100 км фронта. Четыре армии: 31-я армия генерал-майора В. Н. Далматова, 49-я армия генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина, 32-я армия генерал-майора С. В. Вишневского, 33-я армия комбрига Д. Н. Онуприенко, стояли во втором эшелоне на ржевско-вяземском оборонительном рубеже позади Западного фронта. Всего в Резервном фронте было 28 стрелковых, 2 кавдивизии, 27 артполков, 5 танковых бригад. В первом эшелоне было 6 стрелковых дивизий и танковые бригады в 24-й армии, 4 стрелковых дивизии, 2 танковые бригады в 43-й армии.
Силы Брянского фронта возглавлял генерал-полковник Андрей Ерёменко. Фронт закрывал 330 км на брянско-калужском и орловско-тульском направлениях. 50-я армия командарма М. П. Петрова прикрывала дорогу на Киров и Брянск, 3-я армия генерал-майора Я. Г. Крейзера - закрывала трубчевское направление, 13-я армия генерал-майора А. М. Городнянского – севское, а оперативная группа генерал-майора А. Н. Ермакова – курское направление. Всего в Брянском фронте было 25 стрелковых, 4 кавдивизии, 16 артполков, 1 танковая дивизия, 4 танковые бригады. Надо заметить, что дивизии были укомплектованы личным составом не полностью, так в 50-й армии численность стрелковой дивизии была примерно 8,5 тыс. человек, в 3-й и 13-й армиях по 7,5 тыс., в кавдивизиях было по 1,5-2 тыс. человек. Подобная же ситуация была в частях Западного и Резервного фронтов. У Брянского фронта было 245 танков (включая 22 – КВ и 83- Т-34).
Общая численность сил всех трёх фронтов насчитывала 1,2 млн. человек, 10,5 тыс. орудий и миномётов, примерно 1 тыс. танков. ВВС трёх фронтов насчитывали 548 боевых самолётов (265 истребителей, 210 бомбардировщиков, 36 штурмовиков, 37 разведчиков). После начала битвы, ВВС были усилены 368 бомбардировщиками дальней авиации и 432 самолётами истребительной авиации ПВО Москвы. Таким образом, советские ВВС не уступали в силе немецкой авиации.
Оперативные планы советских войск на западном направлении предусматривали ведение обороны почти по всему фронту. Так 10 сентября Ставка приказала Западному фронту перейти к обороне, «закопаться в землю» и выделить в резерв 6-7 дивизий, за счёт второстепенных направлений, чтобы создать мощную маневренную группировку. Комфронта Конев выделил в резерв 4 стрелковые, 2 мотострелковые, 1 кавдивизии, 4 танковые бригады и 5 артполков. Большую работу провели по подготовке обороны, она велась под наблюдением Генштаба. Заместитель начальника Генштаба А. М. Василевский предупреждал 18 сентября, что немцы готовят удар на ярцевском и ельнинском направлениях. 27 сентября директивой Ставки войскам Западного фронта предписали перейти в жесткой обороне, разрешались только активные разведывательные действия и частные наступательные операции.
Предполагали, что главный удар немцы нанесут вдоль шоссе, по линии Смоленск – Ярцево – Вязьма, в полосе 16-й армии Рокоссовского. Здесь была создана довольно плотная оборона, так 112-я стрелковая дивизия обороняла фронт в 8 км (10 тыс. человек, 38 орудий и миномётов, 226 пулемётов), соседняя 38-я стрелковая дивизия занимала фронт в 4 км (10 тыс. человек, 68 орудий и миномётов, 202 пулемёта). Средняя укомплектованность дивизий 16-й армии была самая высокая на Западном фронте – 10,7 тыс. человек. Кроме того, у Рокоссовского было 266 орудий калибра 76 мм и выше, 32 – 85 мм зенитки (для борьбы с танками), танковая бригада, все остальные танковые соединения фронта были под командованием штаба фронта. 16-я армия обороняла фронт в 35 км, соседняя 19-я армия Лукина – обороняла 25 км, имея 3 дивизии в первом эшелоне и 2-ве во втором. У 19-й армии было 338 орудий 76 мм и выше, 90 – 45 мм пушек, 56 – 85-мм зениток. В итоге, через 19-ю армию ни одна танковая дивизия вермахта не наступала. Надо учесть и тот факт, что за линией обороны 16-й и 19-й армий был создан резервный рубеж, его подготовили соединения 32-й армии Резервного фронта (там были даже батареи морских 130 и 100-мм орудий, они прикрывали шоссе, мост, железнодорожную линию). Понятно, что если бы немцы ударили вдоль шоссе, то понесли серьёзные потери.
Но другие опасные направления так хорошо прикрыть просто не было возможности. 30-я армия Хоменко, на которую пришёлся основной удар 3-й танковой группы, прикрывала фронт в 50 км, на всю линию обороны было 157 орудий калибром 76 –мм и выше, всего одна батарея 45-мм пушек, 24 – 85 мм зенитки. У армии не было танков.
Генштаб ошибся не только в направлении главного удара, но и в количестве ударных группировок. Считалось, что немцы нанесут удар в одном направлении, имея только одну крупную танковую группировку. Поэтому, были подготовлены мероприятия по отражению ударов с ряда других направлений. На Западном фронте это были осташково-пеновское, нелидово-ржевское, бельское, конютино-сычевское, ярцевское, дорогобужское направления.
Гитлеровцы смогли провести крупную перегруппировку сил: перебросить из под Ленинграда 4-ю танковую группу, а с южного направления – 2-ю танковую группу Гудериана. Поэтому, хотя советское командование довольно точно определило время удара, ошиблись в ударных силах врага, направлениях главных ударов. Немецкая 3-я танковая группа Гота ударила в стык 19-й и 30-й армий, севернее шоссе Ярцево – Вязьма. Удар 4-й танковой группы Гёпнера был направлен южнее шоссе, по 24-й и 43-й армиям. 2-я танковая группа Гудериана ударила по порядкам 13-й армии и оперативной группе Ермакова. Немцы смогли создать огромное преимущество на локальных направлениях: к примеру, против 4-х дивизий 30-й армии было выставлено 12 немецких. 43-я армия – 5 стрелковых дивизий и 2 танковые бригады, которая попала под удар 4 танковой группы, держала фронт в 60 км (3 дивизии в первом эшелоне, 2 дивизии и танковые бригады во втором). Оптимальной считается плотность обороны – максимум 8-12 км на дивизию.
На Брянском фронте командование фронта также ошиблось в направлении главного удара, его ждали в строну Брянска, а немцы ударили на 120-150 км южнее.
Брянская катастрофа
Гейнц Гудериан решил начать наступление на два дня раньше других ударных группировок, чтобы воспользоваться поддержкой авиации, которую ещё не использовали на других направлениях и хорошей погодой. 30 сентября 1941 года 2-й танковая группа перешла в наступление. Командующий Брянским фронтом Ерёменко собирался 3 октября нанести силами 13-й армии и группы Ермакова контрудар по флангам вбитого в оборону фронта немецкого клина. Но силы гитлеровцев недооценили, считали, что к Севску прорвалась группировка в составе 1 танковой и 1 моторизованной дивизий. А в прорыв шли 3-и моторизованных корпуса. Поэтому контрудары силами 13-й армии (2 стрелковые дивизии), группы Ермакова (3 стрелковые дивизии), не имели успеха. Уже 3-го октября немцы ворвались в Орёл.
Вечером 5-го командованию Брянского фронта разрешили отводить войска на вторую полосу оборону – в районе города Брянска и реки Десна. Брянск приписывалось оборонять. Но уже 6 октября немцы с тыла захватили Брянск. Ерёменко отдаёт приказ прорываться с боем на восток.
Чтобы остановить наступление немцев на этот участок стали перебрасывать резервные части: из Резервного фронта – 49-ю армию, с резерва Ставки – 1-й особый гвардейский стрелковый корпус Дмитрия Лелюшенко (5-я и 6-я гвардейские стрелковые дивизии, 4-я танковая бригада полковника Михаила Катукова, 11-я танковая бригада полковника П. М. Армана, 6-я резервная авиационная группа). Кроме того, против танковой группы Гудериана бросили 4 авиадивизии дальней авиации и 81-ю авиадивизию особого назначения. Направили на курское направление и 7-ю гвардейскую стрелковую дивизию (ей придали танковую бригаду), которую первоначально хотели отправить в Крым. Гвардейский корпус и 7-я гвардейская дивизия, по первоначальному плану, должны были деблокировать окружённые войска Брянского фронта. Одновременно Тулу начали готовить к обороне.
Пока резервы перебрасывали по железным дорогам, а части Брянского фронта пробивались из окружения, было необходимо приостановить наступление немцев на тульском направлении. В район Орла и Мценска перебросили на самолётах 5-й воздушно-десантный корпус (две бригады, всего 6 тыс. бойцов). 3 октября корпус получил приказ на переброску и дрался до 20 октября, когда его сменили. Бои за Мценск стали звёздным часом танковой бригады Катукова, которая смогла разгромить 4-ю танковую дивизию немцев (командование дивизии пренебрегло разведкой и охранением и нарвалось на внезапный удар бригады). Довольно успешно действовала авиация, так 10 октября на аэродроме Орёл-западный было уничтожено до 80 самолётов противника (почти все на земле).
В целом Брянский фронт потерпел поражение, были окружены силы 3-й, 13-й и 50-й советских армий. Но их не удалось взять в плотное кольцо и полностью уничтожить, значительные силы прорвались, во время отступления погиб командующий 50-й армией генерал-майор М. П. Петров, был тяжело ранен комфронта Ерёменко.
Вязьма
2 октября 1941 года началось наступление других немецких ударных танковых групп. В стык 43-й и 50-й армий (60 км фронт) ударила 4-я танковая группа Гёпнера. 6 часов утра, после 4-минутной артподготовки, началось наступление. Большую роль сыграли немецкие ВВС, которые препятствовали переброске резервов армии к месту прорыва. Вначале немцы наступали вдоль Варшавского шоссе, затем повернули на Вязьму.
Одновременно наступали части 3-й танковой группы Гота (с 5 октября 1941 года её возглавил генерал Георг Райнхардт). Немцы ударили в стык 30-й и 19-й армий – 45 км участок фронта. В первом эшелоне наступали все 3-и танковые дивизии немецкой ТГ. В первый же день немцы прорвали оборону на духовщинском и рославльском направлениях, вклинившись в оборону советских войск на 15-30 км. 3 октября глубина продвижения немецких частей в полосе Западного фронта составила до 50 километров, а Резервного фронта - до 80 километров.
Наши войска нанесли контрудар, для этого сформировали группу И. В. Болдина (1 стрелковая, 1 мотострелковая дивизии, 2 танковые бригады). Оперативная группа Болдина нанесла удар 4-5 октября в районе Холм-Жирковский. Состоялось танковое сражение. В это же время командарм Рокоссовский должен был возглавить резерв фронта, для активной обороны в области Вязьмы, чтобы остановить второе крыло немцев. Но группе Болдина не удалось выполнить задачу – силы были неравны. 7-я танковая дивизия немцев прорвалась через днепровские позиции Ржевско-Вяземского рубежа обороны, а затем к шоссе западнее Вязьмы. 7 октября немцы окружили Вязьму (7-я танковая дивизия 3-й ТГ и 10-я танковая дивизия 4-й ТГ).
Это стал один из самых чёрных дней страшного 1941 года. Ещё 4 октября Конев доложил в Ставку «об угрозе выхода крупной группировки немцев в тыл нашим войскам». 5 октября об этом сообщил командующий Резервным фронтом Будённый. Были окружены части 19-й, 20-й, 24-й, 32-й армий и группы Болдина. 8 октября Конев приказал пробиваться окружённым войскам в район Гжатска. Окружённые войска бились до 13 октября, предпринимали неоднократные попытки прорыва, но успеха не имели. Так 10-го в прорыв пошла 20-я армия генерал-лейтенанта Ф. А. Ершакова, бой был ожесточённый и шёл весь день. В результате 5 дивизий армии были полностью разгромлены (генерал Ершаков попал в плен 2 ноября). 11 октября севернее Вязьмы пытались прорваться силы 19-й и 32-й армии и группы генерала Болдина под командованием командарма Лукина. Только 12-го удалось пробить брешь в обороне немцев, но укрепить фланги не вышло, немцы быстро закрыли прорыв, только часть соединений смогла уйти. Среди вышедших бойцов был и Болдин.
Итоги
Окружённые под Вязьмой войска сковали значительные силы противника, предназначенные для преследования остальных разбитых сил Западного и Резервного фронтов, развития наступления. Только 14 октября немецкое командование смогло перегруппировать главные силы и 15-го начать новое генеральное наступление.
Немецкие войска прорвали линию обороны Западного, Резервного фронтов на всю оперативную глубину, и смогли окружить, уничтожить значительную часть сил Западного и Резервного фронтов. Немцы дошли до Можайской линии обороны столицы Советского Союза, создав необходимые условия для продолжения операции «Тайфун».
Красная Армия понесла огромные потери, по ряду данных – только пленными боле 600 тыс. человек. В вяземском «котле» попал в плен командир 19-й армии генерал-лейтенант М. Ф. Лукин и командующий 32-й армией генерал-майор С. В. Вишневский, погиб командир 24-й армии генерал-майор К. И. Ракутин.
Приложение 1.
В воспоминаниях командир 2-й стрелковой дивизии, Вашкевич пишет:
"…2-я сд получила приказ командующего армией в 7 часов 30 минут утра 11 октября и приступила к его выполнению. На реке Вязьме в распоряжении командующего 19-й армией был оставлен 1284-й (бывший 5-й в дно) стрелковый полк, сменивший подразделения 1286-го стрелкового полка. Главные силы дивизии в составе 1282-го, 1286-го стрелковых полков, отряда черноморских моряков (около 800 человек), 970-го артиллерийского полка, а также приданные дивизии 596-й гаубичный артиллерийский полк и 57-й тяжелый артиллерийский дивизион должны были занять исходное положение западнее, села Богородицкого, чтобы атаковать противника в 16 часов. До начала атаки оставалось 8 часов 30 минут. За это время предстояло сменить 1286-й полк подразделениями 1284-го полка на реке Вязьме, всем частям дивизии пройти 15-18 километров до исходного положения, артиллерии занять огневые позиции и определить цели, по которым вести огонь, поддерживая пехоту, командирам полков принять решение и поставить задачи командирам! своих подразделений. Командирам рот оставалось время лишь на то, чтобы показать командирам взводов на местности, куда им наступать. Чтобы поднять артиллерию, минометы, станковые пулеметы, боеприпасы, инженерное имущество и имущество связи, пришлось из транспортных автомашин слить все горючее в боевые машины. Это мероприятие отняло два-три часа так жестко ограниченного времени. К 10 часам все распоряжения были отданы и получены донесения, что части приступили к их выполнению. Командир дивизии, часть офицеров штаба дивизии, командующий артиллерией, дивизионный инженер и начальник связи дивизии со средствами связи, командиры стрелковых и артиллерийских полков в 11 часов 30 минут прибыли на опушку леса в полутора километрах западнее Богородицкого, где был организован командный пункт. К часу дня командиры стрелковых н артиллерийских полков получили боевые задачи на местности и тут же приступили к их решению. К этому времени прибыл 1282-й полк, 970-й артиллерийский полк, 3-й дивизион 389-го гаубичного артиллерийского полка и часть 596-го гаубичного полка. Запаздывали 1286-й полк, часть 596-го гаубичного полка и 57-й тяжелый артиллерийский дивизион. Не подошел еще и отряд моряков. Все делалось в страшной спешке. От 16 часов, когда устанавливалось начало атаки, и до наступления темноты оставалось всего около двух часов светлого времени. Около 15 часов показались батальоны 1286-го полка. Они бегом направлялись в свои исходные районы. Около 15 часов 30 минут стали развертываться и два запоздавших дивизиона 596-го гаубичного полка, а также 57-й тяжелый артиллерийский дивизион. В это время авиация противника активизировалась. Группами, по четыре - шесть самолетов повела на наши войска, занимавшие или уже занявшие исходное положение для прорыва, атаки с воздуха. Тыловые учреждения дивизий и армии, понтонно-переправочные части нахлынули на артиллерийские позиции, на вторые эшелоны полков и дивизии. Связь все время нарушалась. Обо всем этом, а также о том, что еще не вся артиллерия подготовилась к действию, а часть взводов 1286-го полка пока не уяснила своих задач, я доложил командующему 19-й армией генералу Лукину. Я настойчиво просил его отложить атаку до утра, чтобы за ночь отвести тылы назад, привести в порядок перемешавшиеся части и наладить нарушенное управление войсками. На свой доклад и предложение о переносе наступления на утро 12 октября я получил ответ: “Вашкевич, ты не представляешь всей обстановки. Или мы сегодня, сейчас прорвемся, или нас к утру сомнут”. На мое замечание, что ночью противник не начнет наступление, генерал Лукин подтвердил: “Иди и прорывайся”, - и пожелал успехов. На этом, пожав друг другу руки, мы расстались. Для непосредственного руководства войсками я с небольшой группой офицеров штаба и офицерами связи полков отправился в боевые порядки первых эшелонов 1286-го и 1282-го стрелковых полков. Со мной пошли начальник артиллерии дивизии полковник Суворов и комиссар штаба дивизии старший политрук Б.З. Евсеев. Комиссар дивизии В. Т. Крылов и начальник штаба дивизии полковник Софин остались на командном пункте. Они должны были привести в порядок вторые эшелоны полков, перемешавшиеся с другими частями армии, а потом присоединиться к нам. Около 16 часов “катюши” дали первый и последний залп, вся артиллерия дивизии открыла огонь. Первые эшелоны 1286-го и 1282-го стрелковых полков перешли в наступление. Противник встретил наши войска плотным заградительным огнем. Около 18 часов, уже в темноте, части дивизии заняли деревню Пекарево. Поздно вечером они захватили деревню Спас и тем самым прорвали кольцо окружения противника. Фронт прорыва достигал 3 километров. Он простреливался пулеметным и артиллерийско-минометным огнем».
Лукин вспоминает: "… Ко мне стремительно вбегает командир 91-й стрелковой дивизии полковник И.А. Волков:
- Товарищ генерал! Прорыв сделан, дивизии уходят, выводите штаб армий!
- Немедленно доношу об этом в штаб фронта. В прорыв вводится артиллерия, подтягиваются другие соединения. И.А. Волкову я сказал, что лично выходить не буду, пока не пропущу все или хотя бы половину войск.
- Идите, выводите свою дивизию, держите фланги.
Он не успел догнать свое соединение. Кольцо окружения замкнулось вновь. Предполагали, что противнику удалось подвести к месту прорыва свежие силы и закрыть прорыв.
Тот, кто был в окружении и оказывался в таком же положении, как и я, поймет мое душевное состояние. Нет, моральные силы не были надломлены, сила воли не поколеблена, но я понимал всю тяжесть положения и ничего сделать не мог. Вновь собрал командиров и комиссаров. Они, очевидно, ждали от меня чуда. Ну, а чудес, как известно, не бывает. К горлу подступал комок... Какие слова найти? Чем помочь им? Потом, взяв себя в руки, сказал: Товарищи, положение не безвыходное. Противник сосредоточил все свои силы на восточном направлении и видит, что мы рвемся только на узком участке. Если же мы будем прорываться южнее Вязьмы, в направлении 20-й армии, то обязательно прорвемся. Приказываю выходить отдельными группами".
К рассвету 12-го октября прорвавшиеся части сосредоточились в 18-ти киломётрах к северо-западу от места прорыва. Здесь находились подразделения 1282-го и 1286-го стрелковых полков, 970-го артиллерийского полка и часть отряда моряков, а также подразделения из соседних дивизий армии. Быстро сказалась физическая усталость и большое напряжение ночного боя. Все повалились спать.
Вашкевич: «В этом районе мы пробыли весь день 12 октября, ожидая подхода других наших частей. Однако к нам присоединились лишь отдельные небольшие подразделения из разных дивизий 19-й армии. 1284-й стрелковый полк, оставленный на реке Вязьме для прикрытия прорыва 19-й армии на восток, свою трудную задачу выполнил. Весь день 11 октября он огнем и контратаками отражал попытки крупных сил немецко-фашистских войск переправиться па восточный берег реки Вязьмы. Бойцы мужественно сражались, проявляли стойкость и героизм. Только небольшой части полка удалось выйти из окружения и присоединиться к своим войскам. Далеко на юго-западе, где ночью и утром шел жестокий бой, наступила тишина. Попытки выйти из окружения, предпринятые 19-й армией 8-го, 9-го и 10-го октября, только насторожили врага, заставив его еще больше уплотнить боевые порядки своих войск. Прорыв из окружения, назначенный на 16 часов 11 октября, предполагалось провести под покровом ночи. Но к ночным действиям, тем более такого большого масштаба, как прорыв армией крупных сил противника и последующий ночной марш на 45-55-километров, войска и штабы оказались не подготовленными».
Потери были столь велики, что армия перестала существовать. Полегло 19000 воинов. По рассказам очевидцев из окрестных деревень, «... в марте 1943 г. немцы стали гонять нас в окрестности деревни Мартюхи. Здесь по долине небольшой речушки, окружавшей деревню, лежали наши солдатики. Было их очень много. Лежали несколькими слоями друг на друге. Мы снимем верхний слой, похороним, а следующий, еще замерзший, оставим до следующего дня, чтобы оттаял. Так работали около месяца, похоронили около семи слоев. Немцы очень боялись эпидемий».
Приложение 2.
Вот, что писал командир 45-й кавалерийской дивизии Стученко о боях в районе деревень Стогово, Покров, Селиваново: «Развороченная земля, усеянная трупами наших и немцев. Здесь же исковерканные повозки, орудия, машины. Раненые лошади, с низко опущенными головами, бродят по мертвому полю. А вокруг зловещая тишина... 13 октября войска армии начали разделяться на отдельные группы для самостоятельного выхода. Все орудия были взорваны, машины сожжены. Но на то, чтобы уничтожить конский состав, ни у кого рука не поднялась. Коней распустили по лесу". Немцы не смогли сдержать последнего отчаянного натиска советских солдат из северной части «котла» в направлении на юг. В ночь с 12-го на 13-е октября значительная их часть, в результате тяжелых и кровопролитных боев, смогла прорваться. Однако, там они попали в то же самое окружение - только теперь уже 4-й немецкой армии. 13-го октября местность в районе автострады Смоленск - Вязьма была очищена. Советские войска прекратили организованное сопротивление, Картина завершившегося сражения была поистине трагичной. Офицер из штаба 8-го АК передал свои впечатления от увиденного им тогда в отчете, подготовленном для командования соединения. В нем говорится: «...Наступил мороз и выпал первый снег. Бесконечные потоки русских пленных шли по автостраде на запад.
Полны ужаса были трупные поля у очагов последних боев. Везде стояли массы оседланных лошадей, валялось имущество, пушки, танки»..
Стученко пишет о своем выходе из "котла": «45-я кавалерийская дивизия 12-го октября в 23 00 получила приказ командующего армией: держать фронт до 4-х часов утра, после чего отходить на юг, прикрывая войска, которые будут с рассветом пробиваться в район Стогово (южнее Вязьмы) на соединение с 20-й армией генерал-лейтенанта Ершакова. Однако, как потом выяснилось, штаб армии, сколотив отряд в 600 человек, взял радиостанцию и ушел в неизвестном направлении. Получилось, что дивизия уже около 4 часов фактически никого не прикрывала. В пятом часу утра полки по приказу командира дивизии снялись с места. Держа коней на поводу, конники начали движение на юг, как было приказано еще вечером командармом. На рассвете 13 октября дивизия подошла к деревне Жипино. Высланные разъезды были встречены огнем: в деревне враг. Чтобы избежать ненужных потерь, деревня была обойдена с северо-запада и далее остатки через лес направились на деревню Буханово. Но до нее не дошли, попав под автоматно-пулеметный огонь. Пришлось вернуться назад к деревне Жипино и предпринять еще одну атаку. Вскоре к кавалеристам присоединились танкисты из 127-й танковой бригады генерал-майора танковых войск Федора Тимофеевича Ремизова. В бригаде, правда, оставалось всего 3 танка КВ, которые вскоре тоже были подбиты. На пути дивизии оказалась река Вязьма, которую было решено форсировать недалеко от деревни Степаньково. Остатки дивизии незаметно дополнялись примкнувшими офицерами и солдатами, выходившими из окружения. Вскоре таких оказалось уже более 600. Но костяк ещё состоял из бойцов 45-й кавдивизии, в которой ещё оставалось на тот момент 180 лошадей, из которых здоровых только 22. Умер от раны в живот начальник разведки дивизии Гавронский. Вскоре подошли к железнодорожной станции Пятница. Часть во главе с командиром дивизии двинулась вперед, вошла в перелесок севернее станции Угра и расположилась на отдых. Оставшаяся часть отряда, представлявшего собой уже довольно разношерстную массу стихийно, неорганизованно разделилась на отдельные группы, которые двинулись по кратчайшим направлениям к линии фронта. Некоторые из них прорвались в районе Наро-Фоминска, а некоторые совсем не вышли к своим. Группа с командиром дивизии Стученко в полдень 17 октября подошла к деревне Коптево Знаменского района Смоленской области. Немцев здесь не было. Здесь удалось раздобыть лодки для переправы через реку. В последующие 8 дней ничего существенного не произошло, если не считать отдельных стычек с противником, в основном на дорогах, которые приходилось пересекать. 26 октября еще засветло группа подошла к деревне Клины (50 километров западнее Серпухово). В последних числах октября юго-западнее Серпухова удалось захватить "языка", который оказался ефрейтором 13-го армейского корпуса. По его показаниям был определен дальнейший маршрут следования: Трояново - Буриново - Стайки. Здесь леса и болота, и вражеских войск меньше. Самым опасным участком оказалась дорога между Буриново и Воронино, которую надо было пересечь. Вскоре, 28 октября, группа вышла в расположение советских войск в полосе 49-й армии».
