Бой у кишлака. Бой у кишлака Коньяк: как в неравном бою советские солдаты надрали задницу «духам. Планирование рейда на Асмар

Питание и здоровье 

В разделе на вопрос Таджикистан 93% горы, какие, самая высокая вершина, высота и как называется. заданный автором Gennadij Klemmer лучший ответ это Памир.
Памир - самая высокогорная система на юге бывшего СССР (б. СССР) , сейчас - территории Киргизстана и Таджикистана. Он занимает площадь около 60 000 кв. м и представляет собой разветвленную сеть вечнозаснеженных хребтов и обширных межгорных долин, образующее Памирское нагорье.
Высшая точка Памира - расположенный в Китае пик Конгур (7719), а на территории постсоветского пространства - пик Исмаила Самани (7495 м). Открыт в 1928 г. По ошибке сначала отождествлён с пиком Гармо. Позже ошибка была исправлена и с 1932 по 1962 годы гора называлась пик Сталина, с 1962 по 1998 - пик Коммунизма, с 1998 г. - пик Исмаила Самани. Является самой высокой вершиной всего бывшего СССР.
Другие "семитысячники" Памира - пик Ленина (7165 м) , открыт в 1871 г. , назван пиком Кауфмана. В 1928 г. переименован в пик Ленина, с июля 2006 - пик Абуали Ибн Сино (в честь Авиценны), он же пик Ибн Сины.
Пик Корженевской - высота 7105 м. Открыт в 1910 г. русским географом Н. Л. Корженевским и назван в честь его жены Евгении Корженевской.
Пик Независимости (Тадж. : Қуллаи Истиқлол) - высота 6974 м, открыт в 1928 г. , до июля 2006 г. назывался пик Революции (Тадж. : Қуллаи Инқилоб) .

Ответ от работоспособный [гуру]
Когда то называлась Пик Коммунизма
Памир - традиционный регион туризма и высотного альпинизма. Здесь величественно взмываются в небо два памирских семитысячника: пик Исмаила Самани (Коммунизма) - 7495 м и пик Евгении Корженевской - 7105 м. Они пользуются большой популярностью у альпинистов всего мира.
На пик Исмаила Самани проложено более двадцати маршрутов различной категории сложности
Еще один семитысячник На востоке - пик Ленина (7134 м),

Пик Коммунизма, который на сегодняшний день носит имя Исмоила Сомони, множество раз менял своё название, подвергаясь историческим веяниям. На сегодняшний день он является самой высокой точкой в Таджикистане, располагаясь в северо-западной части Памира. Ранее он считался самой высокой вершиной СССР, достигая в высоту 7495 м.

Это не только самая высокая, но и наиболее красивая вершина на всём постсоветском пространстве. Она была открыта в 1928 году, во время совместной научной экспедиции советских и германских учёных.

После распада СССР Таджикистан был признан независимой страной, и данную вершину решено было переименовать в честь основателя Таджикского государства Исмоила Сомони.

Горы Памира

Памир - это множество уникальных бело-голубых гор. Только пролетая над ними, можно в деталях рассмотреть ряды хребтов, множество белоснежных вершин которых украшены висячими ледниками, и ярко-зелёные долины.

Если смотреть на горы Памира снизу вверх, создаётся ощущение, что они касаются неба. С высоты же сразу становится видно, что Памир представляет собой своеобразный узел, во все стороны от которого расходятся самые внушительные в мире горные системы. Кроме того, здесь можно встретить большое количество археологических достопримечательностей, включая даже хорошо сохранившиеся стоянки первобытных людей.

Пик Коммунизма. Где находится вершина?

Открытие местонахождения пика началось с подробного изучения гор Памира группой русско-немецких исследователей. Первые сведения о пике Коммунизма были получены в 1876 году, когда в горы Памира была введена военная экспедиция.

С этого времени русские учёные начали интенсивное изучение данных гор на предмет полезных минералов. Особое внимание экспедиций привлекли пики, занимающие центральную область при пересечении хребтов Петра Великого, Каратегинского, Дарвазского. Позднее местность, прилегающая к этому пику, неоднократно исследовалась другими экспедициями, которые нанесли на карту большую часть хребтов и вершин, расположенных на Памире. Однако ни одна из них не смогла проникнуть в центральную область, напрямую примыкающую к хребту Академии наук. Проход затруднялся в связи с тем, что на горных склонах располагалось большое количество ледников, занимающих практически всю площадь. Таким образом, район пика Коммунизма, расположенный с западной стороны хребта имени Петра Первого, долгое время оставался неисследованным, несмотря на всю заинтересованность учёных.

Особенности вершины

Пик Коммунизма - гора, которая отличается от остальных гор Памира внушительным внешним видом и представляет собой скально-ледовую пирамиду с четырьмя ярко выраженными сторонами, внешне напоминающими квадрат. Юго-западная стена пика располагается над ледником Беляева и обрывается на высоте в несколько километров, за счёт чего она не только очень крута, но и опасна. Однако это далеко не все трудности, с которыми приходится столкнуться при восхождении.

На высоте 600-800 м располагается скальный бастион, крутизна которого достигает примерно 80°. Именно в этой части пика проходят самые трудные из всех альпинистских маршрутов, проложенных на сегодняшний день. Отличительной особенностью этих стен пика является уникальность их технических характеристик, сочетающих в себе большие перепады высот (до 2500 м). Абсолютная высота вершины составляет 7495 м.

Памирское плато

Горы Памира почти целиком находятся на территории Таджикистана, занимая практически всю площадь страны. Примечательно, что только 1/10 её часть приходится на долины. Самая высокая из гор Памира — пик Коммунизма. В западной и северо-западной части гор от вершины пика располагается самое большое высокогорное плато, длина которого достигает 12 км.

Юго-западная часть вершины обрывается крутыми стенами, а все оставшиеся ее стороны занимают крупные ледники.

Восхождение на пик

Поскольку пик Коммунизма - гора, напоминающая своей формой квадрат, каждая сторона которого представляла для восхождения определённые сложности, осваивали её в разное время и с разных сторон.

Первое освоение проходило по восточной стороне пика. Осуществил его Евгений Абалаков в 1933 году в составе Таджикско-Памирской экспедиции, отправленной Академией Наук СССР для восхождения на пик Сталина (первое название горы). На вершине была установлена автоматическая метеорадиостанция. Благодаря чему открытие пика Сталина стало считаться завершённым, и он был признан высочайшей вершиной СССР. Однако первое восхождение было крайне тяжёлым. Во время него погибли двое участников экспедиции, и до вершины добрался только Евгений Михайлович Абалаков.

Восхождение на пик Коммунизма с западной стены удалось совершить только в 1968 году Эдуарду Мысловскому. В этом же году на пик впервые поднялась женщина - мастер спорта Людмила Аграновская.

Безымянная вершина

При исследовании специальной съемки, которая проводилась в период экспедиции в горы Памира, было установлено, что одна из самых высоких вершин пика достигает в высоту 7495 м. Совместив эти данные с полученными ранее результатами, учёные решили, что обнаруженная вершина являлась пиком Гармо, нанесенным на карту немецкой экспедицией. Однако у них возникли некоторые вопросы, касающиеся несоответствия высот. Пик Коммунизма, высота которого составляла 7495 м, был гораздо выше пика Гармо, высота которого составляла 6650 м.

Решить данный вопрос удалось только в ходе сложных экспедиций, проводимых на протяжении всего 1931 года, когда различным отрядам альпинистов и топографов удалось наконец проникнуть в район узла Гармо с разных сторон пика. Сопоставив результаты исследований, учёные пришли к выводу, что это различные вершины, и пикнаходится более чем в 20 км к северу от пика Гармо. Так была окончательно открыта и нанесена на карты безымянная вершина. Пик Коммунизма стал высочайшей точкой СССР.

Поскольку восхождение на пик совпало с празднованием 55-летия со дня рождения Сталина, вершина получила своё первое имя в честь вождя народов.

Переименование пика

Самой высокой вершиной СССР в период правления Сталина считался пик Кауфмана. Но поскольку экспедиция проводилась благодаря поддержке царского генерала, пик Кауфмана с приходом советской власти решено было переименовать в пик Ленина.

В 1932 году Таджикско-Памирская экспедиция обнаружила ещё один пик, измерив высоту которого, учёные обнаружили, что он выше пика Ленина на 400 м.

После того как Евгений Абалаков совершил восхождение на вершину и возвратился в лагерь, он отправил телеграмму о своем достижении в Москву, сообщив в ней о том, что вершину назвали в честь вождя народов - Сталина. Именно это название было благополучно нанесено на все географические карты и украшало их до 1962 года, когда пик Сталина решили переименовать в пик Коммунизма. Однако необходимо заметить, что это имя также не прижилось. И пик в дальнейшем был снова переименован.

После распада СССР Таджикистан превратился в самостоятельное государство и в связи с этим снова переименовал пик Коммунизма в пик Исмаила Сомони - основателя таджикской нации и довольно крупного Саманидского государства. Именно это имя вершина продолжает носить по сегодняшний день.

Бой у кишлака Кандибаг

С вершины каменистого хребта вот уже двадцать минут неистово, бессмысленно-агрессивно, без умолку бьет по позициям разведроты душманский «ДШК». Огонь автоматических пушек советских БМП не пробивает каменную ограду, за которой прячутся отчаянные пулеметчики.

В окуляр с десятикратным увеличением Зубов разглядел мастерски сделанное каменное кольцо не меньше метра толщиной. Моджахеды умели строить такие гнезда, в которых без цемента груда камней превращалась в монолит. Видя эти сооружения, разведчики каждый раз удивлялись, не находя меж камнями ни одной щели хотя бы в мизинец толщиной. «Ну что ж, – принял решение ротный, – остается управляемая ракета». Он с особым почтением относился к ПТУРСу, сам, как правило, садился за пульт и еще ни разу не промахнулся. Прижавшись к окуляру, Зубов видел все: и как алая комета, послушная малейшему движению рукояти, неслась к цели, и как там, в «оборонке», этом каменном гнезде, при виде огненного дракона заметались моджахеды в предсмертном ужасе, как их, убегающих, снова отдергивало что-то к пулемету. «Прикованные к оружию смертники», – спокойно констатировал Зубов и едва заметным поворотом рукояти вправо «положил» свое оружие точно под стенку «оборонки».

После взрыва наступила тишина. И в наушниках, и без шлемофона. Вытерев пот со лба и прижав к горлу ларингофоны, Зубов отдал приказ прекратить огонь, хотя и так уже никто не стрелял. Тяжело опираясь на выступы внутри башни, он вылез наружу и присел у опорного катка машины с теневой стороны.

– Ну и здорово же вы их! – восхищенно прокричал откуда-то взявшийся Ержан.

– Да ну их! – устало отреагировал Зубов. – Водичка есть, джигит? Дай-ка глотнуть. Пустыня в горле. – И жадно припал к фляжке, успевая спрашивать между глотками: – Раненые есть? Колонна в Асадабад дошла?..

Допив воду и выслушав подошедших вслед за Ержаном Вареника и Губина, что колонна, которую они сопровождали, уже на месте, что люди все целы, что из потерь только разбитый пулеметом триплекс на 675-й, Зубов вместе с утолением жажды почувствовал неизъяснимую ребячливость, неудержимое озорство. Бросил фляжку вверх и, когда Ержан протянул за ней руку, подсек его одной ногой, другой двинул Губина так, что тот отлетел метра на три, а руками обхватил Вареника и, повалив, катался с ним по земле, сквозь хохот повторяя его украинский выговор: «Трыплекс зломалы, хадюки!» Столько было хозяйской жалости в Гришиной интонации. Никто бы о нем и не вспомнил, если бы были другие потери… Удержаться от смеха невозможно. У командирской машины разведчики устроили кучу-малу, заражаясь тем же молодым озорством, радостью живых здоровых людей, которых сегодня миновала участь, постигшая триплекс.

У потехи свой час. Какое-то кем-то отмеренное время можно кричать, хохотать, волтузить друг друга. И вдруг кончается оно, это божественное время озорства. Все, как по команде, вскакивают и смущенно отряхиваются.

– Ну вот и все! – обвел взглядом своих разведчиков офицер. – Собирайтесь обратно.

– Есть! – дружно ответили ротному солдаты, снова возвращаясь в уставную воинскую серьезность. Взводные Ержан, Губин и Вареник, проверив людей и оружие, по очереди доложили командиру о готовности.

– За мной в колонну марш! – скомандовал в ларингофоны Зубов, и машины с десантом на броне, лязгая гусеницами и поднимая хвосты густой афганской пыли, двинулись «домой», к Джелалабаду.

* * *
«Домой!» И хотя это не то заветное «Д о м о й!!!», которое живет где-то в сокровенном уголке души, все же обратный путь не сравним с путем т у д а. Эти два часа до Джелалабада в расслабленном душевном «кайфе», когда и духота не так давит, и пыль не так горчит, когда уже знаешь, что на пути не должно быть неожиданностей, броня крепка и горючего достаточно, – эти два часа превращаются действительно в путь домой.

Зубов раскрыл планшет и положил сверху чистый блокнотный лист. Писать в этой мчащейся, прыгающей коробке было невозможно, но уже стало привычкой думать о доме, о жене, о дочке перед листом бумаги.

В следующей «коробке» у Ержана мысли настраивались на волну многочисленной родни Сарбаевых. Вот спокойное, всегда немного ироничное лицо отца. И тут же вспышка, как красочный слайд – Карлыгаш! Вот милое заботливое лицо матери. И снова – Карлыгаш. После брата – Карлыгаш. После сестры – Карлыгаш. И наконец, одна она – Карлыгаш, Карлыгаш, Карлыгаш…

А еще дальше, в колонне второго взвода, в кромешной афганской пыли неслась машина с полусонным улыбающимся Гришей Вареником, который бережно лелеял за закрытыми веками трогательную картину «родной полоныни», где в предвечернюю пору очень петь хочется.

А там, в хвосте колонны, разомлев и взопрев в духоте «проклятой коробки», мечтал о глотке хвойного холодного воздуха далекого Тугулыма Вовка Губин. Не часто баловала его своим появлением Сонька Прокушева. Да и он не открывал перед ней просторы своей фантазии. А уж если она совала в его мысли свой веснушчатый нос, как сейчас, становилось жарко от пылающих рыжих глаз… Он даже шлемофон сбросил, забыв строгую инструкцию быть на постоянной радиосвязи.

Бежит, бежит дорога в Тугулым… То есть в Джелалабад. Все равно – «домой». Но что это? Вот же поворот к пункту дислокации, а колонна несется прямо…

Губин, натянув шлемофон, вызвал на связь Вареника.

– Ты спав, чи шо? – ответил Гриша. – Новый приказ не слухав?

– Прекратить болтовню в эфире, – пронесся по наушникам злой голос ротного. – Еще раз повторяю для глухих: идем к Кандибагу на помощь «зеленым». Это приказ «первого». Всем соблюдать радиомолчание.

Зубов повел колонну к знакомому сухому руслу, по которому они в прошлый раз скрытно зашли в тыл к душманам. Снова его бросили против Каир-Хана. Вот тебе и встреча, о которой они договорились молчаливыми кивками! «Как и почему столкнула меня судьба с этим стариком? – размышлял Зубов. – Какое предопределение в этой случайности? Почему я не могу его воспринимать, как всех, как любого врага? Как многих, которые были под моим прицелом? Как сегодняшние пулеметчики? Сколько их там разнесено моим ПТУРСом? Что за сила исходит от этого вождя, которая останавливает мою руку? Сковывает волю? И что за заколдованное место – аул Кандибаг? Расстрелянный, разбомбленный, сожженный, перепаханный снарядами – он живет и не сдается. Я мог бы его сломить тогда, но словно Провидение подтолкнуло: не делай этого».

Остановив колонну на дне сухого русла, Зубов поднялся на холм, с которого был виден и кишлак, и позиции «зеленых», пытавшихся войти в него с северной стороны, бессмысленно паля по несдавшимся дувалам. Тут же подъехал на БРДМ подполковник афганской армии, без обычного афганского приветствия заговорил тоном преподавателя по тактике:

– Итак, товарищ, ваша рота поставить задача – атаковать кишлак, овладеть первый рубеж оборона, захватить четыре дувала, затем удержать, пока наша батальона прочесать кишлак.

«Не заводись! Терпение!» – приказал себе Зубов, подавляя раздражение. И все-таки не выдержал:

– Знаем, как вы прочесываете – ни кур, ни одеял не останется после вас. – Его взбесила наглая «хитрость» подполковника: заплатить за взятие кишлака жизнями не своих солдат.

– Ваш задач – выполнять приказ! – продолжал поучать афганский офицер. – Разве такой интернационалист?

«Ах ты, сволочь, – сверлил глазами афганца Зубов, и ты еще будешь меня воспитывать, гнида барахольная! Топчешься тут с двумя батальонами, чтобы потом поживиться барахлом Каир-Хана. Еще и подмогу вызываешь, чтобы на спинах шурави ворваться в кишлак…»

– Ты будешь атаковать? – зло, без акцента спросил подполковник.

– Нет, не буду! – прокричал ему в лицо свой ответ Зубов, просчитывая все, что сейчас произойдет, пока афганский офицер влезет в БРДМ: минут через десять вызовет комбат. «Ты что вытворяешь? Я с тебя шкуру спущу, когда вернешься!»

– А я не вернусь, – уже не мысленно, а впрямь по рации отвечал комбату ротный в окружении напряженно молчавших сержантов.

– А вот так. Никто не вернется. Все полягут.

– Что ты несешь? Доложи обстановку, – после секундной паузы спокойно спросил комбат. После доклада Зубова перешел на извиняющийся тон: – Мне тут по-другому докладывали. Давят, понимаешь… Должны поддержать… Интернациональный долг…

– Но ведь рота устала. Мы же только что из боя, – начал канючить Олег в надежде, что отменят приказ.

– Прекрати! – оборвал его комбат. – Ты должен принять бой. Помоги «зеленым». Сделай что-нибудь. Но сохрани людей! Понял? Тебе чем помочь: «вертушки» прислать или артиллерию для поддержки?

– Артиллерию, – подумав, сказал подавленно Зубов, а комбат обрадованно:

– Ну вот и молодец! Тебя поддержат «Гиацинты» из 306-й. Все, конец связи.

– Ну шо, товарищ старший лейтенант, пийдем на кишлак? – нетерпеливо спросил Вареник, как только Зубов скинул шлемофон. – Воны ж плотный огонь ведут. У лоб не пройти.

– Помолчи, Гриша, не дергай. И так тошно.

– Короче, сойди, любезный, с крышки гроба, не дави на душу! – перевел на свой язык Губин, на сей раз без обычной скоморошьей гримасы.

«Сделай что-нибудь и не потеряй людей!». Легко сказать! Как тут выкрутиться? И почему я должен бить Каир-Хана, которого я не хочу бить? И почему я должен помогать этому подполковнику, которому я не хочу помогать? И почему я должен сделать что-нибудь, если я не хочу этого делать?

– Ну ладно, я вам устрою «что-нибудь»! – решительно сверкнул глазами Зубов и начал отдавать команды сержантам.

* * *
Пока «зеленые» в лоб лупили по дувалам, Каир-Хан спокойно взирал с башни на их позиции. Он был уверен в своих командирах, поэтому даже рация молчала в течение всего боя. Любая попытка «зеленых» пресекалась умелым плотным огнем. Но вот он заметил: в сухое русло втянулась колонна бронированных машин шурави. Эти собаки позвали на помощь. Тревожно вглядываясь в восточные сопки, среди которых скрылась смертоносная железная змея, он с удивлением увидел выскочившую на вершину холма одинокую машину и вышедшего из нее человека с биноклем. Место открытое, цель прекрасная. Каир-Хан уже потянулся нажать кнопку рации, чтобы распорядиться «снять» этого растяпу, но что-то подтолкнуло под сердце. Вместо рации он снова прильнул к биноклю и разглядел бортовой номер. «Шестьсот семьдесят семь», – прошептал Каир-Хан, повторяя эту цифру как заклинание. Эта цифра уже однажды принесла спасение, когда оставалось только вспомнить Аллаха.

Не укрылся от вождя и характер разговора между шурави и афганцем. Так соратники не ведут себя: нервно, надменно, враждебно. «Кто ты, мой знакомец? – рассуждал Каир-Хан. – Обещал прийти для беседы, пришел для боя. Судя по всему, «зеленый» требовал, чтобы шурави атаковали наши дувалы, а знакомец не хочет рисковать солдатами. Значит, позовут на помощь вертолеты или артиллерию. Минут через десять все станет ясно». Только теперь Каир-Хан вступил в бой.

Его командиры сами, узнав о бронированном подразделении «зеленых», бросились усиливать правый фланг. Приказ Каир-Хана их обескуражил: не только не укреплять восточную окраину кишлака, но и вывести оттуда всех бойцов, всех жителей. Быстро. Не таясь. На виду.

«Если мой знакомец с сердцем и душой, каким он мне кажется, то, заметив наш маневр, перенесет огонь в пустой район кишлака. Дай ему, Аллах, здравомыслия!»

И вот он, первый взрыв. Вместо стоявшего на восточной окраине пустого склада оказалась воронка, в которую он словно провалился. Трудно поверить, что он не провалился, а завис над воронкой грибовидным облаком пыли. Каир-Хан вздрогнул не от взрыва. Ему было уже знакомо это грозное, очень точное оружие. Кажется, его называют «Гиацинт». Достаточно тому парню, чья машина носит номер 677, указать координаты любой точки, и все живое и мертвое в ней превратится в пыль. «И это точка, которая подо мной», – не успел испугаться вождь, потому что обрадовался второму взрыву. Снаряд ударил в давно брошенную неподалеку от того склада подбитую «Тойоту».

– Правильно, сынок, молодец! – выкрикнул вождь, убедившийся с третьим и последующими взрывами, что его предположения сбываются, что Аллах не лишил его дара читать в человеческом сердце правду. Непонимающе вождь смотрел на возникшего перед ним Масуда.

– Вы позвали, мой господин.

«Неужели позвал?» – не мог вспомнить он, чуть смущаясь, не догадывается ли Масуд, кого он назвал «сынком». Поняв наконец, что тот просто услышал голос господина, Каир-Хан отдал распоряжение еще более загадочное:

– Передай командирам – не препятствовать машинам шурави, стрелять поверх голов.

Неповорачивающимся языком Масуд втолковывал по рации приказ, который не обсуждают. Командиры не обсуждали, но по бесконечным уточнениям Каир-Хан с усмешкой отмечал, как трудно доходит до них смысл приказа. «Живы останемся – вот весь смысл, ослы тугодумные», – беззлобно ругнулся вождь, теперь уже без страха, почти с восхищением глядя на работу «Гиацинтов».

Перепахав восточную окраину, шурави развернутой цепью машин показались на холмах и лавиной кинулись на кишлак. Виляя между огромными воронками, они, не снижая скорости, прошли восточной окраиной и снова свернули в сторону сухого русла. Поднявшиеся за ними цепи «зеленых» вынуждены были снова залечь, а затем и отступить. «Сынок», – хрипло повторил Каир-Хан и тяжело опустился на ступеньку башни, сжав в кулаке халат на груди, где зловеще и беспощадно кто-то сдавил сердце железными пальцами.

* * *
Приказ о прекращении боевых действий Зубов получил, когда уже снова был в сухом русле. «Прикрывать отход батальонов народной армии», – раздраженно повторил он приказ своим взводным. Это означало: афганцы уйдут спать в свои казармы, а советской разведроте здесь ночевать.

Сумерки сгущались быстро, и по мере наступления темноты утихал бой. За обратными скатами высот, собрав и пересчитав людей, Зубов приказал устраиваться на ночлег, расставить посты, а сам, забравшись в первый десант БМП, укутался в спальник. Голова гудела, как телеграфный столб. Целые сутки нервного напряжения двух боев, длинных маршрутов истощили все силы. Скрытая игра со штабом, с «зелеными», да и со своими ребятами далась нелегко. «Зато нет даже ни одного раненого», – удовлетворенно подвел итог Зубов, отдаваясь усталости и уже проваливаясь в сон, в котором продолжались и пальба, и треск наушников, и жара, и пыль. Вперемежку с явью, где слышались еще голоса взводных, сжала сердце тревога, что Каир-Хан ничего не понял и сейчас смеется над недотепой-шурави.

– Ну насмешили мы духов сегодня, – ерничал Губин. – Сколько снарядов по пустым дувалам! Ержан, ты знаешь, сколько стоит один снаряд?

– Да пошел ты! – устало огрызнулся тот. – Не дороже головы. А она у тебя пока цела. Ты бы стрелять научился, а то и по пустым дувалам не попадал.

– Ну ладно, – не унимался Вовка, – пусть по пустым. Но комбата зачем обманывать? «Головы поднять нельзя. Патроны кончаются…» А патронов еще на месяц.

– Слухай, Ержан, – ввязался в разговор Вареник, – треба пидсказать командиру, нехай взвод Губина преобразуе в «ударную группу рейнджеров». Ось буде гарно! Нехай воны у лоб атакуют. А мы ще поживем.

На сей раз Губин не ответил. В тишине послышался приглушенный голос наблюдателя с башни командирской БМП:

– Пацаны, слева духи.

– Где, сколько? – подскочили сержанты.

– Метров двести от нас со стороны кишлака, – не отрываясь от бинокля ночного видения, доложил наблюдатель. – Один без оружия, двое вооруженных.

Ержан с шестью автоматчиками выдвинулся вперед. Глухо залязгав затворами, группа приготовилась к бою. Но духи повели себя странно: спрятавшись за камнями, вдруг все трое одновременно замигали фонариками. Кто-то из ержановской шестерки не выдержал и шарахнул очередью по огонькам. Оттуда закричали:

– Шурави, не стреляй! – и еще чаще замигали фонариками.

– Прекратить огонь! – скомандовал Ержан, догадавшись, что это парламентеры, и закричал в темноту:

– Эй, бача! Иди сюда, не бойся.

Огоньки стали приближаться, и вскоре из темноты вышли на разведчиков трое афганцев. Сдержанно поздоровавшись, старший попросил провести его к «командору».

Разбуженный Зубов никак не мог понять, откуда пленные. Услышав имя Каир-Хана, он наконец-то шагнул из тревожного сна в ужасную явь: Каир-Хан приглашал «командора» для разговора, в километре отсюда, в сухом русле.

После кошмарного сна можно проснуться и облегченно вздохнуть. А тут не знаешь, как унять нервную дрожь, какое принять решение. Но обстоятельства такие, что решение может быть только одно – идти. Игра зашла далеко. А игра ли это? Может быть, это и есть настоящая жизнь – разговаривать с врагом? А все остальное – вся эта война, маршруты, ловушки, маневры, дувалы – и есть дьявольская игра?

Но рассуждать некогда, надо идти. Оставив Вареника за старшего, наказав ему не докладывать об этой встрече по рации и прийти на помощь в случае чего, велев Ержану с шестеркой автоматчиков сопровождать его, Зубов жестом показал афганцам: ведите.

Минут через пятнадцать группа остановилась у обрыва. Афганцы дали понять, что дальше надо идти без сопровождения. Зубов обнял Ержана и зашептал ему на ухо:

– Слушай мою команду, Ержан. Я встречаюсь с Каир-Ханом. Страшно, но я должен идти. Если поймешь, что это ловушка и меня попытаются захватить, бей из пулемета в самую гущу. Меня не жалей. Смерть лучше плена.

– Да вы что?! Товарищ старший лейтенант! – отшатнулся в ужасе Ержан, но Зубов прикрыл ему рот ладонью.

– Сделай, как я прошу. Другого выхода не будет. Иначе скажут, что я ушел добровольно, – вколотив в сознание Ержана неотвратимые истины, ротный стал спускаться с обрыва вслед за афганцами.

Он понимал душевное смятение деликатного Ержана, который сейчас прижимается к резиновому прикладнику ночного прицела и не будет спускать со своего ротного светящихся глаз. Если это прощание, то хотелось бы проститься не так, не наступая командирским сапогом на нежную душу. Но что делать? Как ни странно, но именно Ержан с его обостренным чувством долга способен выполнить этот трагический приказ. Такой приказ не каждому дано выполнить. Губин в истерике начнет дырявить небо, у Вареника одеревенеет палец и не нажмет спусковой крючок.

Зубов оглядел неширокий каньон, который высветила в этот момент луна: «Где-то там, на теневой стороне, Каир-Хан. Он меня видит, я его нет». Все по правилам военной предосторожности. Тоскливо и пронзительно заныло сердце. «Зачем я здесь, в самом центре Пуштунистана, без оружия, под этой мертвой луной? Чего ищу, какой во всем этом смысл? Что меня ведет? Почему я доверяю врагу? Ведь здесь, в этом каньоне, может быть мой конец. Скоро. Через минуту. Сейчас. Но даже струсить и уйти уже невозможно. Хорошо, что Ержан держит на прицеле…»

Из тени на лунный свет вышла группа людей. «Почему так много? – похолодело в груди. Зубов четко представил, как напряглись и побелели пальцы у Ержана на пулемете.

Негромкий старческий кашель, несколько афганских слов, трое остановились, двое продолжили медленное движение навстречу. Зубов уже узнал Каир-Хана и его неизменного спутника Масуда. Отлегло от сердца, словно увидел своих. «Своих», – подъехидничал над собой.

Рукопожатие. Молчание. Пристальный взгляд глаза в глаза. Еще молчание. Наконец, посыпалась глуховатая, с придыханием афганская речь. Масуд переводил:

– Как мал этот мир, командор. Но как много в нем горя! Зачем такие молодые и красивые парни, как ты, не трудятся мирно на родине, а далеко от нее, в чужой стране, творят убийства и насилие? При этом свои жизни подвергаете риску.

– Мы выполняем интернациональный долг, – вполне официально, как и подобает на переговорах, отвечал Зубов. – Нас сюда пригласил афганский народ.

Глаза Каир-Хана сверкнули холодным лунным блеском:

– Афганский народ – это мы, а не продажные политики Кабула. А мы вас сюда не звали!

– Вы сжигаете школы, убиваете и грабите тех, кто подчиняется новой власти.

– А вы бомбите наши кишлаки за то, что мы не хотим, чтобы нами помыкали из столицы. Пока живы пуштуны, мы будем бить вас, оккупантов, – спокойная речь вождя брызнула эмоциональным всплеском.

Зубов решил держаться на равных, не давать спуска. Поэтому тоже повысил тон:

– Вы не сражаетесь! Вы убиваете в спину! Прикрываетесь женщинами и детьми! Глумитесь над трупами!

Ярость старика нарастала.

– Если вы пришли защищать афганский народ, то защищайте нас от кабульских шайтанов, попирающих законы Аллаха и обычаи предков. А вы давите нас танками. Моджахеды, может быть, и глумятся над трупами, а вы глумитесь над живыми.

– Кто давит людей танками? – тоже перешел на крик Зубов. – Мы сражаемся честно. Я не раз видел спины ваших «борцов за веру». Я солдат и выполняю приказ. Мы воины, а не бандиты.

Близкий разрыв НУРСа опрокинул всех троих на землю. В пылу спора они не услышали приблизившихся со стороны Джелалабада патрульных вертолетов, невидимых в темноте. Вертолеты периодически наугад били ракетами в «предполагаемые места прохода душманских караванов».

Каир-Хан кряхтя, с помощью Масуда, поднялся, отряхнулся от пыли и плюнул в сторону рокота вертолетов. Зубов присел на камень и стал вытирать с лица кровь: посекли камешки от взрывной волны. Спор прекратился сам собой. Старик, сердито сопя, ходил взад-вперед, заложив руки за спину. Олег поднялся с решимостью попрощаться и уйти. Но Каир-Хан неожиданно заговорил по-домашнему спокойно, словно продолжил приятельский разговор:

– Послушай, командор, мы не переубедим друг друга, но при этом надо оставаться людьми. Судьба распорядилась так, что мы должны воевать друг против друга, каждый уверенный в своей правоте. Ты не похож на других шурави, и я к тебе испытываю доверие. Тебе, как и мне, противно убивать ради самого убийства. Иначе не тратил бы столько снарядов на пустой дувал, – вопросительно улыбнулся старик, ища на лице собеседника подтверждение своей догадки. «Ага, понял, значит», – в ответ улыбнулся Зубов, и этот обмен улыбками, как обмен верительными грамотами, стал кульминацией переговоров. Земля, небо, луна, каньон, видимые трое моджахедов у теневого обрыва, невидимые шестеро автоматчиков с Ержаном на обрыве за спиной – все стало обычное, привычное, н е с м е р т е л ь н о е. Ержану не нужно будет нажимать на спусковой крючок.

– Все в воле Аллаха, никто не знает, где и как будет сводить нас судьба. Возьми, командор, вот это… – Он достал из складок накидки портативную радиостанцию «уоки-токи». – Она настроена на мою волну. С ее помощью тебе будет легче вести правильный огонь. – Каир-Хан уже откровенно закреплял достигнутый договор цепким сверлящим взглядом. «Вот оно что… – опять тревога кольнула сердце. – Он же мне предлагает сговор… А разве я его уже не веду? А разве его не подтвердил прошедший бой? Брать или не брать радиостанцию? Опять надо принимать решение под пристальным взглядом».

Зубов отвел глаза, сунул рацию в карман комбинезона и поспешно попрощался.

Кишлак Шаеста, Машхадское ущелье район Кишим близ г. Файзабад провинция Бадахшан республики Афганистан

Итог

победа советских войск

Стороны Командующие
Потери
783-й ОРБ, 149-го Гв. МСП - 49 погибших, 48-мь раненых неизвестны

Бой у кишлака Шаеста 3 августа 1980 года - оборонительный бой 783-го ОРБ 201-й МСД против отряда афганских моджахедов полевого командира Вазира Хистаки у кишлака Шаеста в Машхадском ущелье, в районе Кишим (высота 3408), близ г. Файзабад провинция Бадахшан на северо-востоке республики Афганистан .

В ходе реализации разведданных 2 августа 1980 года подразделениями 201-й Гатчинской мотострелковой дивизии (201-й МСД), в Машхадском ущелье проводилась частная боевая операция. Следуя в заданный район с целью оказания огневой поддержки попавшему в окружение 2-му мотострелковому батальону 149-го Гв. МСП 201-й МСД, личный состав: 1-я и 2-я разведывательные роты Кундузского разведбата, и следующие за ними: 3-я разведывательно-десантная рота и миномётчики батареи 3-го мотострелкового батальона 149-го Гв. МСП, втянулся в глубь ущелья, где оказался в организованной засаде многочисленного отряда моджахедов.

Оказавшись в огневом мешке, воины 201-й МСД, в течение нескольких часов самоотверженно отражали огневой натиск противника, значительно превышавшего их по численности, имевшего важное тактическое преимущество в условиях гор. В том бою 783-й ОРБ и 149-й Гв. МСП, потерял 49 человек погибшими, и 48-мь, ранеными.

Данный бой является одним из наиболее кровопролитных боестолкновений ОКСВА (см. список боёв с большими потерями в Афганской войне 1979-1989 гг.).

Ход операции и обстоятельства боя

3 августа 1980 г. в 5.30 в ходе боевой операции 783-й ОРБ, усиленный миномётной батареей 3 гв. мсб 149-го гв. МСП 201-й МСД, выполнял приказ по разблокированию попавшего в окружение 2 гв. МСБ 149 гв. МСП в районе Машхадского ущелья. Прибывший на собственной броне 783-й ОРБ, спешившись с брони, начал марш по направлению к населенному пункту Шаеста. По имевшейся информации, в данном кишлаке базировалась многочисленная вооруженная группа полевого командира Вазира Хистаки. Населённый пункт Шаеста пытался взять 1 августа 1980 года 2 гв. МСБ 149 гв. МСП, усиленный пехотным батальоном ВС Афганистана, однако в результате боя понёс тяжёлые потери и отошёл на плато, блокирующее всё ущелье, где занял круговую оборону.

От вышестоящего командования операцией из числа старших офицеров (генералов) 40-й армии командиру 783-й ОРБ майору Кадырову А. К. поступил приказ 2 августа 1980 года в 22.30 совершить марш по маршруту Кундуз - Кишим. В дальнейшем, при выходе на указанный рубеж, спешиться с бронетехники и выступить с северо-востока по ущелью, в обход кишлака Яварзан. Подойти к плато возле населенного пункта Шаеста, где находился 2 гв. МСБ 149 МСП, и деблокировать его. В последующем совместно со 2-м гв. МСБ 149 гв. МСП и приданным ему батальоном ВС Афганистана очистить населённый пункт Шаеста.

Спешившись с брони, не обеспеченный огневым прикрытием передового дозора с господствующих высот, без авиационной и артиллерийской поддержки рано утром 3 августа 783-й ОРБ подошёл ко входу в ущелье. Майор Кадыров запросил разрешение на высылку дозоров с флангов на господствующие высоты, однако ему в этом было отказано. Майор Кадыров получил категорический приказ на немедленное выдвижение батальона. Командир батальона был против этого приказа, так как маршрут следования 783-го ОРБ в точности повторял маршрут 2 МСБ 149-го МСП, и выдвижение 783-го ОРБ без высылки разведдозора и боковых охранений по высотам вокруг маршрута батальона было очень опасным. Однако приказ на немедленное выдвижение был подтверждён.

Около 6.30 3 августа 1980 года 783-й ОРБ поротно, следуя в колонну по одному, имея штаб батальона между 3-й разведывательной ротой и минометной батареей 3-го гв. МСБ 149-го гв. МСП, вошёл в Яварзанское ущелье. Ширина ущелья от 20 до 45 метров, крутые склоны, длина ущелья 4 - 5 километров. Ущелье заканчивается перевалом, открывающим путь к населенному пункту Шаеста и плато, где находился 2-й гв. МСБ 149-го гв. МСП.

Приблизительно в 8.00 3 августа батальон, находившийся в максимальной удаленности от основных сил, оказался в заранее спланированной засаде ожидавших его моджахедов. С трех сторон по батальону, находившемуся в ущелье, был открыт непрерывный кинжальный огонь, в том числе из крупнокалиберных пулемётов.

1-я и 2-я разведывательные роты 783-го ОРБ были блокированы и отрезаны от следовавших за ними 3-й разведывательной роты 783-го ОРБ и минометной батареи 3 гв. МСБ 149-го гв. МСП. Однако 3-я разведывательная рота и минометная батарея 3-го гв. МСБ 149-го гв. МСП были тоже прижаты к земле плотным огнём.

Командир батальона майор Кадыров А. К., находившийся со штабом между 3-й разведывательной ротой и минометной батареей 3 гв. МСБ 149-го гв. МСП, успел сообщить, что батальон попал в засаду и его расстреливают с трёх сторон. Запросил поддержки с воздуха и огневого прикрытия артиллерией. Однако этого сделано не было, поскольку после этого сообщения связь с 783-м ОРБ прервалась.

Командование 2-го гв. МСБ 149-го гв. МСП перехватило сообщение майора Кадырова. Находившийся во 2-м гв. МСБ 149-го гв. МСП начальник штаба 149-го гв. МСП подполковник Тавровский Л. Х. немедленно приказал сформировать 4 штурмовые группы по 10 человек из состава 2-го гв. МСБ 149-го МСП. Им же (подполковником Тавровским) было предложено вышестоящему командованию о немедленно перебросить эти группы на вертолетах в тыл моджахедам. Однако ответ на его предложение получен не был. Кроме того, вышестоящее командование самоустранилось от выполнения каких-либо действий по оказанию помощи 783-му ОРБ. Так, первые вертолеты появились над местом боя около 12 часов дня, то есть через 5 часов с начала огневого контакта с противником.

Противник методично, в течение всего дня, ружейно-пулемётным огнем расстреливал блокированных разведчиков, которые до последнего оказывали ожесточённое сопротивление.

Только с наступлением ночи моджахеды спустились в глубь ущелья. Они добили раненых разведчиков 1-й разведывательной роты, части 2-й разведывательной роты и собрали оружие погибших. С остальными ранеными и погибшими 2-й и 3-й разведывательных рот они этого сделать не смогли. Дорогу им закрыл раненый пулемётчик, сумевший с наступлением темноты обложить свою позицию камнями и открывавший огонь на любое движение. Моджахеды удалились с места боя.

В этом бою 783-й ОРБ потерял 49 человек погибшими и 48 ранеными.

Командир 783-го ОРБ Кадыров А. К. был обвинён вышестоящим начальством в безграмотном командовании и бездействии в критической ситуации. Понижен в звании, должности и отправлен в Союз .

Это была одна из наиболее тяжёлых потерь, понесённых ОКСВА в ходе афганской войны 1979-1989-х годов, и первая трагедия Кундузского разведбата.

Потери 783-го ОРБ и 149-го Гв. МСП в бою у кишлака Шаеста

В ходе оборонительного боя у кишлака Шаеста в Машхадском ущелье 3 августа 1980 г. погибли 49 военнослужащих 201-й МСД, один из которых скончался на следующий день от полученных ран в санитарном батальоне 201-й МСД г. Кундуза .

Вторая трагедия Кундузского разведбата

В горном массиве Мугулан, Чольбахир, Тали-Гобанг, ущельях Джарав и Явур провинция Тахар развернулись активные боевые действия по захвату укрепрайона и перевалочной базы моджахедов известного полевого командира Кази Кабира - Мохаммад Кабир Марзбон, складов вооружения и боеприпасов, а также нейтрализации членов многочисленного вооруженного формирования действующего в провинции Тахар .

В ходе операции имело место событие, связанное с ожесточённым боем 783-го ОРБ 201-й МСД и отряда полевого командира Кази Кабира.

  • 783-й ОРБ, высаженный буквально на головной опорный пункт укрепрайона , попал в зону сплошного огневого поражения. Заняв выгодные рубежи, с ходу вступил в бой. Личный состав 783-го ОРБ ответным огнем из всех средств стал подавлять расположенные выше огневые позиции мятежников.
  • Два вертолета Ми-8 , высадив десант, были сожжены над площадкой подскока прицельными выстрелами из гранатометов.
  • Отсутствие элемента внезапности атаки 783-й ОРБ по причине утечки информации о времени и деталях планируемой операции, фактическое численное преимущество моджахедов, а также грамотное использование ими стратегического положения в условиях высокогорья привели к сжатию кольца окружения и блокированию разведчикам пути к отходу.
  • Оказавшись в котле, под прицельным огнем с прилегающих высот, разведбат в течение 12 часов нёс потери, но оказывал ожесточенное сопротивление отряду мятежников.
  • Командир 783-й ОРБ гв. майор Корытный П. В., получив сквозное ранение в голову, находясь какое-то время в сознании, продолжал командовать батальоном.
  • Брошенный на выручку разведбату десант подразделений 149-го Гв. МСП был высажен на прилегающие господствующие высоты. Непрерывным сосредоточенным стрелковым и миномётным огнем отвлек силы мятежников, чем оказал первую поддержку 783-му ОРБ. Совершив манёвр обхода и охвата, ударами с флангов и в тыл, плацдарма занимаемого мятежниками, ведением устойчивого огня, сковал их действия.
  • Спустя 8 часов при поддержке массированных ударов авиации батальоны 149-го Гв. МСП стремительным огневым налетом, совершили атаку на позиции мятежников и заставили их отступить.
  • В ходе ожесточённого, продолжительного боя в составе 783-й ОРБ, погибло 18 и 19 человек получили ранения различной степени тяжести.

Активные боевые действия в данном районе проходили в течение 3-х суток. Завершение прямого огневого соприкосновения противоборствующих сторон сопровождалась переходом к разведывательно-поисковым действиям боевых порядков 149-го Гв. МСП в районе ущелий Джарав и Явур с целью задержания и пленения находящегося в окрестностях Ишкамыш полевого командира Ахмада-Шаха Масуда .

См. также

  • Бои с большими потерями в Афганской войне 1979-1989 гг.

Ссылки

  • Волгоградская региональная общественная организация "Российский Союз ветеранов Афганистана: Живодёров и Ковалев
  • Алескендер Рамазанов. Последний легион империи (ХРОНИКИ 201-й МОТОСТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ 1943-2003 гг.)

Сражение советских бойцов в районе этого селения в мае 1985 года вошло в историю десятилетней афганской войны с участием армии СССР как один из самых знаменательных боев данной кампании – в противостояние с многократно превосходящими силами спецназа моджахедов вступила рота наших мотострелков. Потеряв в ожесточенном двенадцатичасовом бою больше половины личного состава, наше героическое подразделение сумело уничтожить более сотни «духов».

Изъяны «Кунарской операции»

Четвертую роту второго мотострелкового батальона 149-го гвардейского МСП задействовали в одной из крупнейших военных операций за всю историю войны в Афганистане (с участием наших войск). Операция получила название «Кунарской» – в районе провинции Кунар, по данным разведки, было сосредоточено большое количество «духовских» складов с боеприпасами и вооружением. Выдвижение роты в район кишлака Коньяк стало третьим, завершающим, этапом операции. В первых двух мотострелки тоже участвовали, и были сильно измотаны, каждодневно, без существенной передышки, ликвидируя «схроны», обходя сплошные минные поля в условиях удушающего зноя. Но перед бойцами поставили очередную задачу, и ее следовало выполнить. Изначально роте дали ошибочную вводную – якобы «схроны» у Коньяка охраняются малыми силами душманов. Офицерами батальона был предложен оптимальный по безопасности маршрут передвижения нашего соединения. Но верховное командование настояло на своем выборе пути. С ротой выдвигались два проводника из числа местных военных, которым наши не доверяли (как потом оказалось, не зря).

Странное поведение проводников

Выдвинувшаяся на заданный маршрут четвертая рота, усиленная гранатометным взводом, состояла из 63 человек. Господствующие высоты по ходу передвижения должны были занять группы прикрытия. Проводники убеждали бойцов идти открытыми местами, уверяя, что там нет мин. Но мотострелки старались передвигаться ближе к скалам, под их укрытием – проводников не слушали. Впоследствии эта тактика спасла жизни многих солдат и офицеров не только четвертой роты, но и всего батальона. На самом деле проводники были засланными и проплаченными, они специально выводили роту на засаду подразделения «черных аистов» – спецназа моджахедов. Старший лейтенант Транин на пути следования заметил удобное место, где могли засесть «духи», и послал туда разведгруппу.

Подвиг младшего сержанта Кузнецова

В головном дозоре роты шли двое мотострелков во главе с младшим сержантом Василием Кузнецовым. Василий успел заметить засаду «духов» и подать роте условный знак, подняв вверх свой АК-47. Тяжело раненный и истекающий кровью, Кузнецов упал прямо перед позициями душманов. Успел собрать все имеющиеся у себя гранаты, вырвать чеку у одной из них. Когда моджахеды подбежали к нему и хотели поднять, их разнесло сильнейшим взрывом. Разведчики Акчебаш и Францев также погибли от пуль «духов». По сути, разведка ценой своих жизней не позволила душманам осуществить внезапное нападение на роту.

Одни, и без поддержки

Мотострелки заняли позиции в укрытиях и приняли бой. Оба проводника попытались перебежать к «духам», но наши их пристрелили. Душманы вели шквальный огонь из различных видов оружия – у них были автоматы, карабины, ручные и крупнокалиберные пулеметы, и даже зенитная горная установка, миномет и безоткатное орудие. «Духи»рассчитывали, что мотострелки под таким плотным огнем в страхе побегут и тогда они перебьют всех до единого. Но советские солдаты бежать не собирались. Патронов было не так много, и поэтому отстреливаться приходилось, главным образом, короткими очередями. Когда с начала боестолкновения прошло более пяти часов, душманы, посчитав, что силы наших иссякли, под прикрытием ураганного огня пошли на штурм. Но «духов» забросали гранатами, расстреляли из автоматов и пулеметов. Атаки продолжалось еще не раз. Снайперы моджахедов не давали основным силам батальона подойти на помощь четвертой роте. На поддержку артиллерии и авиации нашим бойцам тоже рассчитывать не приходилось. Верховное командование по рации неоднократно запрашивало, что происходит и ничего конкретного не предпринимало. Командир роты капитан Александр Перятинец вместе с двумя сержантами, Еровенковым и Гареевым, стойко держали оборону обособленно от основной группы роты, к ним подступали боевики. Сержантов убили снайперы, а Перятинец, зная, что бойцы не бросят его, а огонь «духов» не позволяет вырваться из осады, принял решение уничтожить рациостанцию, карту и покончить с собой. Подойти к капитану из-за плотного огня душманов все равно было бы невозможно.

Отход к своим

С наступлением темноты мотострелки начали отходить, выводя и вынося раненых. Затем вернулись за телами погибших товарищей, чего моджахеды никак не ожидали. Но нападать, тем не менее, не стали. … По разведданным, потери «духов» в том бою составили порядка двухсот человек убитыми и ранеными, а превосходство моджахедов было десятикратным, преимущество душманы имели и в вооружении.

Почему Кузнецову так и не дали Героя

Младшего сержанта Василия Кузнецова представляли к званию Героя Советского Союза посмертно, но наградили только Орденом Ленина: послетого как в том бою погибли 23 солдата и офицера мотострелкового батальона и еще18 были ранены, возбудили уголовное дело. Кто-то из верхов принял решение, что наградной лист в данной ситуации лучше переоформить. Генерал армии В. А. Варенников в своей книге «Неповторимое» утверждает, что неверный маршрут, приведший мотострелков в засаду, был выбран командованием самого батальона непосредственно на марше. Хотя оставшиеся в живых офицеры 4-й роты говорят иное: приказ выдвигаться в заданном направлении отдали заранее, они просто исполняли его.



Вам также может понравиться...
Валерий Харламов: биография, личная жизнь

Валерий Харламов: биография, личная жизнь

Результаты олимпиад по истории

Результаты олимпиад по истории

Абусупьян алиханов кто по нации

Абусупьян алиханов кто по нации

  • Разделы сайта