Городецкая роспись - народный художественный промысел. Яркие фактурные рисунки выполняются свободным мазком с графической обводкой. Русскими мотивами украшали самые разнообразные предметы быта и декоративную атрибутику.
История промысла
Родина городецкой росписи – Поволжье. Жители сел Хлебаиха, Курцево, Савино, Букино и некоторых других поселков украшали прялки резьбой, а затем подкрашивали орнамент, чтобы потом продать изделия на нижегородской ярмарке. Со временем колоритные узоры полностью вытеснили резной декор, а яркие рисунки стали называть нижегородской росписью.
Термин «городецкий узор» появился только в 1930-х гг, когда общественности стали известны работы одного из самых самоотверженных исследователей русских народных промыслов В.М. Василенко. Городец – главный рынок сбыта расписной утвари. Мастера учитывали этот факт, и на узорах отобразились быт, нравы, образы, связанный с городком. Со временем роспись стала художественным олицетворением культуры и колорита Городца и его окрестностей.
Местные умельцы искусно управлялись в резьбе по дереву. Лесные просторы позволяли мастерам использовать дешевый и доступный материал для создания своих шедевров. Расцвет промысла связан с деятельностью Петра Первого, который требовал, чтобы его военные корабли украшали резьбой и росписью. Со временем корабли передислоцировались ближе к новым завоеванным землям, а народные умельцы стали искать другие направления для применения накопленного опыта.
Расцвет городецкого промысла начался в 1870 году, когда в одну из деревень приехал иконописец Огуречников. Его цель заключалась в обновлении полотен живописи местной церкви. Именно он помог местным мастерам освоить новые навыки: «оживку» белками, использование сразу нескольких шаров краски, другие приемы.
Цвета городецкой росписи
Для росписи использовались изначально яичные краски. На смену им пришли масленые, темперные и гуашевые составы. Красящий состав наносили на полотно большими пятнами, не формируя предварительно четких контуров.
Первоначально мастера работали на загрунтованных поверхностях. Позже, уже после второй мировой войны, в качестве основы выбирали необработанное дерево. Это позволило рисунки сделать более легкими, придавая им прозрачности.
- Замалевки. Для узоров в виде ягодок и цветков применяют такие цвета: охра, розовый (смешение красного и белого тонов), чистый красный, бордо (красный и черный), голубой (синий и белый), синий. Для оформления листков используют чистый зеленый цвет. Маленькие листики и завитки иногда оформляли коричневой краской.
- Теневка. Основные цвета теневки: черный, коричневый и синий. За счет использования глубокого черного тона, на фоне которого прорисовывали ключевые элементы орнамента, удавалось получить яркий и довольно контрастный узор. Если для теневки использовали коричневый тон, роспись получалась более легкой и нежной.
- Разживка. Для разживки использовали белый цвет. Желтым оттенком пользовались реже. Он был нужен только в том случае, если листьям придавались объемные акценты.
Основные цвета по номерам
Основные цвета, которые традиционно используют для городецких орнаментов:
- Охра (#CC7722);
- Розовый (#FFC0CB);
- Красный (#FF0000);
- Голубой (#00BFFF);
- Синий (#964B00);
- Белый (#FFFFFF);
- Зеленый (#00FF00);
- Черный (#000000);
- Желтый (#FFFF00).
Элементы и мотивы городецкой росписи
Различают три базовых вида композиций. Это «чистая» цветочная роспись, композиция с включением мотива «конь» и сложная сюжетная роспись.
Цветочный орнамент наиболее простой в исполнении. Выделяют несколько элементов орнамента:
- «Букет» - симметричное изображение. Это небольшие композиции, состоящие из 1 – 3 цветков. Украшают коробочки, шкатулки, стаканчики, солонки, чашки, пиалы;
- «Гирлянда» - вид «букета», когда один крупный цветок располагается в центре, а вокруг него выстраивается композиция с более мелкими цветками;
- «Ромб» - вариация «гирлянды». Несколько крупный цветков формируют центр, а листья и бутоны уменьшаются на вершине ромба. Орнамент чаще украшает крупные сундуки, большие разделочные доски, дверцы шкафов и хлебницы;
- «Цветочная полоса» - сложная композиция, состоящая из верхнего и нижнего ярусов. Орнамент может формироваться с полосы одинаковых по размеру цветков или из разных по цвету, форме и виду цветочных элементов;
- «Венок» - вариация «цветочной полосы», но только замкнутого типа. Обычно украшает поверхности блюд, подносов, шкатулок, винных бочек.
Мотивы «конь» и «птица»
Различают симметричные и ассиметричные композиции. Птиц и коней чаще всего размещают в центре цветущего дерева или в обрамлении венка. Встречаются изделия-комплекты, на каждом из которых расположено сразу несколько мотивов. Например, курица и петушок или две лошади разных цветов.
Эффектнее смотрятся подобные узоры на черных и красный полотнах. Базовый цвет: охра, золото, оранжевый, желтый. Парное изображение пернатых олицетворяет семейную гармонию и благополучие. Лошадки символизируют успех и процветание.
Сюжетная роспись
Сюжетные рисунки размещаются на крупных изделия: сундуках, блюдах, столешницах. Мастера традиционно изображали сцены чаепитий и празднований, свадьбы на фоне богатого стола, столы с чашками, цветами и самоварами. Лица людей обращались в сторону зрителей, что часто излишне сложным композициям придавало некую неправдоподобность.
Излюбленная тема рисунков – экстерьеры домов с резными ставнями, яркими наличниками, печными трубами. Картину дополняли колодцы, плетеные заборы с цветами или кувшинами и сидящими петухами. Кроме этого, «обогатить» полотно могли изображением и других животных – собак, кошек, куриц с цыплятами.
Техника выполнения городецкой живописи
Роспись выполняют прямо на деревянной основе, которую изначально грунтуют желтым, красным и черным цветами. Каждый основной цвет «разбеливают», таким образом, увеличивая количество цветов в палитре ровно вдвое.
На поверхности тонкими линиями карандашом очерчивают основные линии росписи. Особое внимание уделяют «узлам» рисунка, то есть, самым крупным и важным элементам. Средние и мелкие детали выступают связующими крупных узоров и могут выполняться во время импровизации.
В узлах росписи широкой кистью формируют основу цветка. Обычно, это пятно неправильной круглой или овальной формы. Поверх светлых пятен наносится более темный колер. Вся роспись состоит из простых элементов: скобы, дуги, спирали, штрихи, капли и собственно сама подмалевка.
Финальный этап – нанесение контрастных (черные или белые) штрихов и точек поверх готового рисунка. Данный этап проводится при помощи тончайшей кисточки. Как только полотно подсохнет, роспись «закрепляется» толстым слоем лакового покрытия.
Городецкая роспись – это традиционное русское искусство, которое имеет свои характеристики, и очень интересно для детей. Из истории этого вида живописи известно, что раньше им занимались обычные крестьяне, что и дало характерное смешение благородного и простодушного стиля.
Рисунки изображались в основном на деревянной основе и были украшением домов и предметов быта. Сегодня городецкая роспись адаптирована для детей и взрослых, может изображаться на простом листе бумаги.
Краски, которые используются для этого мастерства, очень яркие и жизнерадостные. Городецкая роспись и каждый ее элемент– это символ. Так, изображение коня с пышной гривой и длинной шеей означает богатство, жар-птицы – счастье, а ярких бутонов цветов – успех в любом начинании. Поэтому каждый рисунок несет свою символическую нагрузку.
Если говорить о сложности техники, то во многом она зависит от элементов, которые будут присутствовать в узоре. Если понять секрет техники, то рисунок получится легко и быстро.
Из этой статьи вы узнаете
Что нужно приобрести для уроков
Современный подход позволяют сегодня применять технологии использования городецкой росписи не только на дереве, как это было изначально, но и на обыкновенном листе бумаге. В школьной программе детей знакомят с методиками изображения животных и узоров городецких мастеров.
Для проведения уроков для детей нужно приобрести такие необходимые принадлежности.
- Материал, на котором будет изображаться рисунок. Для детей, которые только начинают делать первые шаги в городецкой росписи, идеальным вариантом будет обыкновенная бумага или картон (не глянцевый).
Для тех, кто уже приобрел навыки техники изображения, можно использовать для работы деревянные заготовки. Это могут быть разделочные доски, тарелки и т. д.
- Краска. Ее выбор также во многом зависит от того, сколько дети занимаются этим мастерством. Если новички, то подойдут гуашевые краски. Самые обычные наборы из 12 штук могут быть использованы.
- Кисточки. Их нужно подбирать разные по размеру. Лучше, если это будут кисточки из натурального ворса.
- Лак. Если рисовать по деревянной поверхности, то после высыхания рисунок нужно закрепить прозрачным лаком. Он предохранит рисунок от повреждений и не даст краскам выцветать.
Начало изображения
Чтобы рисунок получился действительно аккуратным и красивым с первого раза, мало одного желания и подготовленных материалов. Очень важно изучить технику нанесения изображения. Здесь нужно понять, как держать кисть, как вести, какими движениями пользоваться для изображения деталей рисунка.
Вся городецкая роспись производится в три этапа. Первое, что необходимо сделать, – это нанести фон, на который и будет накладываться рисунок. Далее выполняем поэтапно рисунок.
- Подмалевка. Крупные цветовые пятна, которые впоследствии будут служить основой для изображения. Это большие фигуры. Для детей элементы подмалевки очень легко даются.
Они наносятся тонким слоем, полностью заштриховываются. Зарисовать их нужно очень аккуратно, чтобы не было разводов, наплывов или пробелов. Для хорошего результата лучше рисовать плоской широкой кистью.
- Тканевка. Используется кисть № 2. Суть этого этапа — разбивание подмалевки на части и выделение деталей.
- Оживки. Это еще один прием в городецкой технике. Здесь в помощь идет черная и белая краска, которыми и выделяют акценты рисунка. Этот этап очень сложный и требует концентрации.
Черной и белой краской наносится на подмалевке и тканевке множество точек, которые и придают яркости и живости рисунку. Здесь важно не перестараться, так как большое количество оживки может испортить рисунок.
Городецкая роспись получится очень хорошо, если научиться правильно держать кисть. Она должна быть перпендикулярна поверхности, на которую накладывается рисунок.
При этом рука должна быть оперта на локоть и фиксироваться им, а кисть остается подвижной и свободной. Если для ребенка долго держать в таком положении руку тяжело, то можно делать опор на мизинец. В этой позиции руки легче рисовать плавные и правильные линии.
Последнее в рисовании городецкой росписи – это соединять все элементы между собой поэтапно. Картинки должны получаться яркими и пестрыми.
Это главная черта такого направления в художественном искусстве. Если ребенок научился хорошо изображать элементы на бумаге, можно продолжить и предложить рисовать на деревянной основе.
Особенности композиции
Городецкая роспись имеет свои особенности в размещении основных элементов. Чтобы рисунок получился органичным, нужно его очень хорошо продумать и сделать эскиз. Только потом элементы переносятся на основу. Для детей нужно объяснить основные композиционные приемы городецкой росписи.
В центре рисунка обязательно выполняется один большой элемент. Это может быть одно из изображений:
- растительный мотив (цветок);
- изображение животного (коня, птицы).
В качестве дополнительных элементов в композиции городецкой росписи выступают более мелкие картинки цветов, листьев. Заканчивается композиция оформлением рамочки. Она также является одним из украшений всего композиционного ряда.
Городецкая роспись требует от ученика выполнять все детали поэтапно. Он должен понимать, что быстро сделать такой рисунок не получится, так как каждый из этапов наносится после полного высыхания предыдущего. Концентрация и желание достичь положительного результата – вот главное правило идеального рисунка.
Приложение 2
ИЗБРАННЫЕ СКАЗКИ Светланы Савицкой
СКАЗКИ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ
Кружка с журавлями
Лети как Киа!
Мастер и Маргаритка
Тин-ти-ней
Белые цветы
Девочка и волшебник
Принцесса дождя
Пустой орех
Цветок любви
Лучезарное существо
Озеро рождения
Замок крылатых
Волшебная книга
Золотое перышко
Звезды в соломенной шляпе
Красная линия
Лекарство от любви
Танцы пегасов
Золотой принц
Курятник
Горбатая девочка
Смеющаяся
Расти, Славка!
Детские песенки
Деревянная верность
Шарманка
Щенок любви
Паук и муха
Беспокойная сорока
Барбарисовые заросли
Влюбленный Лео
Подарок острова
Макс-инопланетянин
Лунная радуга
Мышка в ванной
Ковыльный венок
Черничный человечек
Снежные люди
Волшебная монетка
Ботанический сад
Накомодные слоники
Полтора Ивана
Веточка из сада Дариачанги
Злая ведьма и умелая жена
Дары ангелов
Звонкий смех
Головешка
Черемуха
Мужик, вор и цыган Яшка
Поперечинка
Грустные тюлени Ларга
Наказания
Долгая зима
Проклятый ангел
СКАЗКИ - СТИХИ В ПРОЗЕ
Бродячий пес
Розовое варенье
Доброе утро, любимая!
Желтый лист
Записки для принца
Планетка
Старик Судьба
Бабочка с поломанным крылом
Секрет жизни
Нарисованное солнышко
Симфония малиновых ночей
Платьице в вишенках
Вредные ромашки
Мой котик
Кстати, о птичках!
Седые косы
Мудрые мысли
Есениана
Черника и брусника
Внучка деда Мазая
Чудо-рыба
Родина цыгана
Ангел и Демон
Сквозняк
Птицы прожитых лет
2. ДОЛГАЯ ЗИМА
Посвящается Б.А.
Эта зима началась для него раньше, чем для остальных. Потому что осенние каникулы Сашка провел на далеком перевале, где уже выпал снег… Сначала он радовался раннему ее приходу. Но, когда вернулся домой, зима уже не шутила. Неуютная стужа постепенно заполоняла все потаенные уголки души. И если другие мальчики и девочки еще не успели выхолодить остатки последнего осеннего солнца, то Сашка уже был на пределе. Да и весна почему-то особенно не торопилась. Морозы сменяли ветра, ветра – морозы.
Его болезнь началась с неожиданной грусти. Грусть ни о чем рождала лишь одно желание - прятаться под теплым одеялом и делать вид, что ты еще спишь, когда уже давно проснулся. Не хотелось есть, и что-либо воспринимать. И даже рисовать не хотелось, а только спать, спать, спать и спать. На материнском лице мгновенно появилась тревога, когда она заметила, что сашкины глаза, которые всегда были небесного цвета, вдруг стали серыми.
С этого дня дом атаковали запахи хлористого кальция и пенициллина. Стало неприятно чисто. Все вещи и игрушки обрели покой на своих местах.
А Сашка лежал и болел. Исчезли запахи и аппетит. И ему становилось все хуже. Приходили серьезные люди в белых халатах, что-то умное говорили матери. А, когда уходили, она плакала. Потом появились бабки в черных платках. А на стене повесили икону.
Наверное, они решили, что я скоро умру, - стал думать Сашка.
Но однажды днем жгучее желание увидеть родную душу заставило открыть глаза. И за полчаса до звонка в дверь, Сашка угадал появление бабы Леты. Он даже нашел в себе силы оторваться от подушки, чтобы обнять ее. На секунду остановилось дыхание от мягкого и крепкого объятия. Ласковые долгожданные глаза заглянули прямо в душу. И у Сашки закружилась голова. Виолетта Петровна выглядела моложе матери. Но та слушалась ее беспрекословно. Чувствовался в Виолетте крепкий сибирский стержень. Отсутствие страха перед любым делом. Точность, размеренность и в тоже время быстрота и изящество любого движения. Необъятной широты тайна, закон древней мудрости, который дает красоту любому. А еще мягкая, как нега лучистая доброта и нежность.
Свекровь появлялась всегда внезапно. И Сашка непременно угадывал ее появление, как сегодня.
Ну что, бандит, поедешь со мной? – спросили баба Лета, улыбаясь, точно обозвала его не бандитом, а героем.
Поеду! – обрадовался Сашка.
Мать насторожилась, хотела заслонить сына. Она всегда недолюбливала Свекровь. И Виолетта видела эту нелюбовь насквозь. В глазах матери метнулся тысяча и один довод «против». Но рассыпался о единственный довод «за».
И Сашка поехал с Виолеттой.
Его бережно уложили на теплую шкуру сибирского волка, покрывающую практически все заднее сидение. Видавший виды Ландкруизер по кличке Ландыш мгновенно завелся. Рыкнул и, подпрыгивая на лежачих полицейских, поскакал прочь из города.
А можно я сяду вперед? – попросил Сашка, но твердости хватило лишь до половины последнего слова.
Ишь ты, бандит! Вперед. Лежи уж на заднем, - ответила баба Лета.
Город с его долгой зимой, как мог, задерживал Сашку и его бабушку в грязной утробе. Колеса нехотя жевали серую кашу из снега и соли. Проезжающие рядом машины при каждом удобном случае норовили обрызгать белый Ландкруизер Ландыш. А он старательно утирался щетками. Все уже давно привыкли, что при минусе на градуснике, здесь было много луж. Это ядовитые соли, придуманные специально для таяния снега, делали свое дело. На несколько минут выглянуло солнышко. Виолетта тут же заглушила мотор. Подвернула белые джинсы. По кошачьи мягко ступила кроссовками на край черной лужи, и прямо руками в глиняную посудину насобирала солнечных отражений.
Они останавливались еще много раз. Радио то замолкало, то опять шипело нечто глупомодное. Сашка сам придумал это слово только что. Бабушка тормозила Ландыш, выпрыгивала, как девчонка и опять хлопала дверью. Она что-то собирала, что-то покупала, кого-то убеждала…
Сашка засыпал и просыпался. Он уходил воспоминаниями в детство, которое оказывается, все это время помнил. Но почему-то никогда не вспоминал. Он ехал по деревне. И не на Джипе, а на телеге. Но непременно на шкуре волка. Он ясно видел хвост белой лошади, отгоняющий мух. И деревья. Какие-то синенькие первоцветы, лесную дорогу, проложенную прямо по корням берез и елей, больше похожую на широкую тропу. А еще он слышал колыбельную песню:
Как по озеру большому серый гусь плывет.
И печальную он песню жалобно поет.
У меня крыло больное. Не могу лететь.
И на озере всю зиму должен я сидеть…
Голос у бабушки там, в его воспоминаниях, молодой-молодой. Очень высокий. Спокойный. Льется звонко, да не выльется. Слушать этот голос – не наслушаться. Как его выпить душой? Так чтобы на всю жизнь напиться? Сашка решил, что во все времена музыкальные инструменты пытались ему подражать. Этому голосу. Но ни один не мог передать той ангельской чистоты. То он был тонок, как флейта, то точен, как ультразвук нежной трубы, то певучий, точно скрипка, то тягуч и глубок, как виолончель. Нет, так сейчас не поют. А раньше он с упоением слушал его. И засыпал. И этот голос всю жизнь жил где-то в нем.
Лиса хитрая подкралась. Скок на бережок.
Гуся серого схватила. Понесла в лесок.
«Отпусти меня, лисичка, дай еще пожить»…
Да, как же съела? Не съела. Ты что же, колыбельную помнишь? Ну ты даешь, тебе же тогда еще двух лет не было… Вон посмотри лучше в окно! Бело то как!
Сашка приподнялся и ахнул, тут же закашлявшись. Торжественные сосны приглашали путников вглубь леса по идеально белой дороге.
Ложись-ложись, еще напрыгаешься! – тут же спохватилась Виолетта.
И Сашка снова уснул.
А проснулся оттого, что проснулись запахи. Так травы пахнут только далеко-далеко от города в деревянных дубовых избах. Эти травы сушит баба Лета. Сашка смотрел на нее и думал, наверное, первый раз в жизни, что эта изба и баба Лета в ней, колдующая у печи и есть его настоящая жизнь. За окном очень-очень холодная весна. А здесь тепло. Пахнет яблоками, медом, дубовыми листьями, смолистой сосной и еще чем-то очень родным и приятным. Баба Лета поет тихонько, не напрягаясь, и не давая силу голосу. И Сашка ловит каждое слово. И каждому слову радуется.
Гусик серенький заплакал. Стал лису просить:
«Отпусти меня, лисичка, дай еще пожить!»
Виолета заметила, что Сашка не спит.
Ну что, Сашка-таракашка? Кушать хочешь?
Нет. Только спать.
Сашка закрыл глаза. И он услышал долгожданный конец колыбельной песни, который никогда не мог дослушать, потому что засыпал.
А лисичка да сестричка добрая была.
Гуся серого пустила. Сама в лес ушла…
Баба Лета замолчала. А Сашка чуть приоткрыл светлые свои реснички, наблюдая за нею. На плите уже стоял огромный котел. И в нем булькало что-то странное и светящееся. Большой деревянной мешалкой перемешивая варево, Виолетта стала тихонько приговаривать над котлом:
Она опять запела про гусика, снимая ложкой густую янтарную пенку со своего странного варева и укладывая ее на блюдце. Попробовала.
Ну, все, кажется, готово! – выдохнула баба Лета. Быстро скинула джинсы и курточку, надела домотканую рубаху. Распустила волосы по плечам.
И Сашка первый раз в жизни подумал о женщине. Когда он вырастет, надо будет найти кого-то очень похожего на бабу Лету. Чтоб глаза, уходящие в бездонное небо! А все остальное, вроде бы и не важно. Нет! Важно! Еще как важно! Чтобы лик точеный, как на иконе. Чтобы голос душу заставлял засыпать и просыпаться. Чтобы волосы светлые по плечам затейливым хмелем. Чтобы стать. И походка под стать. Чтобы слово к слову выплетать могла. Да где такую найти? Есть ли еще такая вторая на земле, как она? Такая же, только моложе?
Виолетта тем временем подошла к котлу. Поглядела в него, как в зеркало. Варево и булькать перестало. Она подняла вверх руки. Скрипнула крыша, и створки ее раздвинулись в разные стороны, открыв все пространство до неба. Снежинки стали залетать прямо в избу. Прямо на постель и на Сашкины бровки и реснички.
И уже смело и громко Виолетта повторила то, что шептала несколько раз над котлом:
Проснись, пробудись, красно Солнышко! Прими силы трав знойного лета. Согрей сына Александра теплом своим. Отдай лютый холод, на него снизошедший, моим волосам. Освети остывшую землю!
Она опустила руки прямо в кипящий котел и достала из него маленькое, с футбольный мячик солнышко. Немного полюбовавшись им, баба Лета легонько подбросила солнышко в облака. И снова опустила руки в котел. Достала еще одно солнышко и еще одно и опять отпустила. Их оказалось двенадцать. Этих маленьких солнышек. И когда последнее коснулось небес, тучки рассеялись, вышло огромное небесное светило, наполняя все ровным светом.
Сашка понял теперь, чем так приятно пахло все это время в избе. Там пахло солнышком! Он узнал его летний запах. Крыша снова сдвинулась. Бабка взяла полегчавший котел и вылила за порог остатки бульона. Черная жидкость тут же расползлась змеями в разные стороны.
Сашенька, просыпайся! – присела Бабка на край кровати, держа блюдечко с янтарной пенкой,- попробуй! Это вкусно.
Притворяться спящим дальше было уже несерьезно. Да и спать почему-то расхотелось. И было нисколько не страшно оттого, что мальчик увидел только что, как колдовала бабка. Захотелось спросить о главном, о том, о чем подумалось – будет ли у него когда-нибудь женщина? Но Сашка не спросил. А послушно открыл рот.
У сороки боли, у вороны боли, а у Сашеньки заживи, - произнесла баба Лета и стала кормить его из ложечки своей волшебной пенкой. Пенкой от солнышек.
УДАЧНЫЙ ВЫСТРЕЛ
Так было и на этот раз со мной. Ружье у меня тогда было ИЖ-58, 16-го калибра, заряжено единственным патроном с дробью №2, другие патроны были с дробью помельче. Я собирался поохотиться на чирков и лысух. А тут вот гуси. Было еще темно. Гуси на воде не двигались. Теперь кто кого перехитрит, пересидит.
Медленно тянулось время, но вот уже темнота начала отступать, а туман вступать в свои права. Плывущая над озером белая пелена приглушала звуки, размывала очертания. Я заметил темное пятно, потом рядом еще одно, а в стороне такое же пятно в два раза больше. Ясно, что там два гуся рядом. Навел ружье и по планке совместил с серединой большого пятна.
Дальше ждать и выбирать цель было невмоготу, и я нажал на спусковой крючок. После выстрела гуси с шумом взлетели. По озеру прокатилось эхо выстрела. Где-то отозвались обитатели камышей. И все затихло, как и прежде. Стараюсь сквозь туман рассмотреть результат выстрела и вижу, что гусь отстрелян.
Только тогда прихожу в себя от приятных переживаний и вспоминаю, что после выстрела левее засидки что-то с шумом залетело в камыши. Затрещало - и все.
Расползается туман, и наконец-то стало светло. Слышу удары шеста о борт лодки - это плывет егерь. Только выплыл из тростника, как сразу свернул влево, и мне его уже не видно. Слышу, что егерь поднял что-то с воды. Потом выплыл и направился к середине озера за отстрелянным мною гусем. Забрал его и поплыл ко мне, но не доплыл, а свернул влево и в тростнике поднимает с воды еще одного гуся.
Все переживания казались уже позади, но норма отстрела два гуся, а тут три. Вот так, одним выстрелом. Но когда мы все проверили и осмотрели добычу, оказалось, что один гусь был отстрелян другим охотником на вечерней зорьке. Оба моих гуся были поражены дробью по месту. Вот таким результативным был выстрел.
ПАМЯТНЫЕ ОХОТЫ
Другой интересный случай произошел на озере Накхалык во время вечернего пролета. Озеро еще не замерло на ночь. Слышу гогот гуся со стороны реки Куры. Надо мною низко пролетает одинокий гусь. Вытянутая шея и голова вертится в разные стороны, высматривает, куда бы сесть. А у меня в стволах патроны с дробью №7, перезарядить уже нет времени. Выцеливаю и стреляю.
Длинная шея гуся переломилась, и он кувырком падает в камыш. С большим трудом, почти по темному, я его отыскал. Гусь был молодой, а потому и неопытный, отбился от стаи. Потом мне егерь рассказал, что днем к его домашним гусям подсаживался дикий гусь. Видимо, это он и был.
Однажды, объезжая на уазике охотугодья в тех местах, я в бинокль заметил пасущихся в степи гусей. Там проходил арык с водой, и на его берегу стоял большой гусь - дозорный. А в лощине кормилась гусиная семья. Их было шесть. Я зарядил ружье с патронами четыре нуля, плюхнулся в канаву, которая где-то там далеко подходила к этому арыку, и пополз по дну канавы к гусям. Ползти надо было метров четыреста. Но дозорный гусь меня не обнаружил, и мне удалось сократить расстояние до кормящихся гусей до 75 шагов.
Отдышался, медленно сквозь чахлые кустики растительности продвинул ружье ИЖ-12 в сторону цели. Долго готовился к выстрелу, так как мне казалось, что гуси далековато. Но ждать, а тем более ползти ближе не было возможности, и я выстрелил. Гуси с криком поднялись в воздух, тяжело поднимался гусак, по которому я стрелял. Стайка улетала в степь, а он все ниже оседал к земле. И почти на горизонте я в бинокль заметил, что гусь сел на землю. Значит, он ранен серьезно.
Начинаю вызывать машину, но уазик уже ехал в том направлении, куда упал гусь. Мой шофер Артур принял решение самостоятельно и поехал добирать гуся. Метров через двести машина застряла в грязи. Пришлось нам вдвоем идти пешком и искать птицу. Наконец-то заметили уползающего, с втянутой шеей гусака. Пришлось произвести еще один выстрел. Потом были долгие мытарства по освобождению машины из степной грязи. Только ночью прибыли на центральную усадьбу хозяйства в порванных грязных штанах и заляпанной машине. Вот так достался гусь.
ГУСИНАЯ МАМА
Сколько себя помню, в нашем подворье всегда были домашние гуси. Их обычно было от семи до двенадцати. Наш дом стоял почти на берегу круглого озера, вокруг которого жили тридцать крестьянских семей. Это деревня Издрашево в Белоруссии. Гуси всеми своими возможностями служили нашей семье.
Быт крестьянина основывался на ведении безотходного хозяйства, где ничего не выбрасывалось и использовалась каждая гусиная перинка. Пух шел на подушки, гусиные крылья вместо щеток для уборки дома, перья для поплавков рыболовных. А сколько блюд из гуся готовили к столу - не перечесть. А вся гусиная любовь к нам была более ценная и поучительная.
Сестра моя, Софья Андреевна, в пятидесятые годы пошла работать на Солигорский комбинат калийных солей. Утром уезжала на работу на автобусе, вечером возвращалась. Утром наши гуси провожали ее до озера, вечером встречали на тропе, по которой она возвращалась домой. С семи до восьми часов вечера они стояли, как на параде, и ждали ее.
Когда замечали Софью, идущую с другими жителями деревни, радостно гоготали и шли ей навстречу, не замечая других. Если ее не было, понурив головы, уходили на озеро и осматривались. Увидев ее, начинали кланяться и приветствовать вытянутыми вперед шеями. Особенно отличалась мать-гусыня. Она выходила вперед и начинала в такт танцевать.
Сестра моя в это время напевала мотив белорусской народной песни. После танца гусыня ласково обвивала своей шеей ее ноги. Потом шла впереди в направлении дома. Поминутно останавливалась и оборачивалась, словно проверяя: все ли в порядке? И так до самого дома. А уже во дворе вся гусиная семья радостно гоготала. И ждали, когда Софья переоденется и вынесет им еду.
Нам было известно, что новорожденный гусенок считает матерью первый появившийся перед ним живой предмет. В природе это гусыня. Но у нас гусят иногда высиживала курица-наседка. И в момент вылупления гусят моя сестра наседку убирала в клетку, а сама как бы заменяла им мать, освобождая каждого гусенка из крепкой скорлупы. Поэтому она и заслужила такую привязанность птиц.
По длинной тернистой охотничьей тропе мне пришлось пройти от Китая до Венгрии через всю Россию, и почти везде встречались гуси, милые моему сердцу птицы. Много раз, особенно в непогоду, выцелив их, я опускал ружье и не стрелял. И каждый раз думал: «В плохую погоду им плохо, и мне плохо. Летите гуси, летите...»
Обращаюсь к братьям-охотникам: почаще опускайте заряженное ружье при встрече с этой благородной, умной, красивой птицей.
