(1879 - 1966)
Еще задолго до того, как кумирами дагестанской молодежи стали Али Алиев, Загалав Абдулбеков и другие выдающиеся борцы-вольники, в горном крае не было более знаменитого атлета,чем Сали-Сулейман. Выходец из бедной горской семьи, он объездил полмира, он был увенчан многими громкими титулами, его имя служило приманкой для зрителей во многих странах, его называли «Непобедимый Лев Дагестана», «Кумир Востока», «Кавказский Геракл».
Он добивался превосходства над такими выдающимися борцами своего времени, как поляк Станислав Збышко-Цыганевич, победивший самого Ивана Поддубного, эстонец Георг Лурих, француз Рауль де Буше, датчанин Нес Педерсен, итальянец Джованни Райцевич, бельгиец Омер де Бельон, иранец Балал, американец Том Канон, турок Юсуф, русские Иван Заикин, Николай Вахтуров, Иван Шемякин. Не меньше, чем этими победами, дагестанский богатырь гордился ничьей с великим Иваном Поддубным, с которым его вне борцовского ковра связывала крепкая дружба.
В Темир-Хан-Шуре (ныне Буйнакск), где провел этот славный горец юные годы, его знали как Мамму Махтулаева, а звучное имя Сали-Сулейман, которое носил поверженный им однажды знаменитый турецкий пехлеван, он взял,когда к нему пришли первые значительные успехи в профессиональной борьбе. Еще подростком Мамма удивлял окружающих недюжинной физической силой, ловкостью и отвагой. Едва повзрослев, он стал участвовать в состязаниях по национальной борьбе, устраивавшихся в Темир-Хан-Шуре в дни народных праздников. Юноша не знал поражений, побеждая соперников, превосходивших его в возрасте и весе. А вскоре молва о нём докатилась до самых отдаленных аулов. Это случилось после его поединка с силачом из селения Гимры по прозвищу Синезубый, имя которого гремело в ту пору в Дагестане. Гимрынец, прослышав о борцовских подвигах Маммы, отправился в Темир-Хан-Шуру, чтобы сразиться с ним, но лавров не снискал, уступив в честной схватке талантливому юноше.
Крутой поворот в судьбе юного силача произошел, когда в Темир-Хан-Шуру прибыл цирк из Санкт-Петербурга. Шапито разбили у подножия скалы Кавалер-батарея, на вершине которой в 1356 году стояла юрта «Покорителя Вселенной» Тамерлана во время его похода в Дагестан. Отсюда и название города — Темир-Хан-Шура.
На одном из представлений цирка присутствовал Мамма, ему было всё интересно, но с особым удовольствием он наблюдал за турниром в поясной борьбе. По его окончании, рефери, как это обычно практиковалось в ту пору в цирках, обратился к публике, нет ли среди неё желающих сразиться с участниками состязаний? Все зрители, как по команде, повернулись в сторону Маммы и стали выкрикивать его имя. Повинуясь желанию земляков, юный горец спустился на арену. Против него встал турецкий борец с огромными мускулами и бычьей шеей. Схватившись с турком, Мамма притянул его за кушак к себе и, издав гортанный возглас «аллах!», бросил янычара на брезент. Такая же участь затем постигла и другого соперника, которого рефери представил как борца, «не знавшего поражений в России и во многих иных странах».
На следующий день к Мамме домой пришел владелец цирка Макс и предложил ему войти в его труппу, пообещав платить три рубля в день — столько, сколько юный силач зарабатывал за месяц, работая грузчиком в винной лавке в Темир-Хан-Шуре. Такой шанс выбраться из бедности и испытать себя в борьбе на более высоком уровне честолюбивый горец не мог упустить. Так началась долгая артистическая и спортивная карьера дагестанского богатыря, который, выступая под именем Сали-Сулейман, обрел мировую известность, побеждая на самых престижных состязаниях.
Одним из первых в нём разглядел незаурядный талант Иван Поддубный. Прославленный русский борец мало с кем дружил из «коллег по цеху», он держался обособленно, поглядывая сверху вниз на новичков, но к дагестанцу проникся симпатией и сыграл в его карьере немалую роль. Благодаря его протекции Сали-Сулейман получил возможность совершенствоваться во французской борьбе в привилегированном атлетическом обществе Санкт-Петербурга, основанном известным меценатом графом Рибопьером. Часто перед турнирами Поддубный наставлял своего дагестанского друга, давал ему советы, как бороться с тем или иным соперником. Так, в частности, было перед поездкой Сали-Сулеймана на турнир во Флоренцию, который носил статус чемпионата мира. Дагестанский борец превзошел всех своих противников, а спустя год в Париже во второй раз удостоился титула чемпиона мира.
Вокруг имен знаменитых силачей всегда ходят легенды, и часто им приписывают подвиги, которые, возможно, они могли бы совершить, но на самом деле не совершали. Наиболее популярны сказания о том, как современные Гераклы голыми руками расправляются со свирепыми животными. Подобную историю рассказывают и о Сали-Сулеймане, но только она основана на реальном факте. Дело было в Санкт-Петербурге. Перед выходом на арену Сали-Сулейман разминался в помещение, в котором находились клетки с дикими зверями. Увлеченный разминкой, борец не заметил, как рядом с ним оказался огромный бенгальский тигр. Накануне Сали-Сулейман победил испанца Альберто Гонсалеса, который перед схваткой тщетно упрашивал дагестанца уступить ему, предлагал хорошие деньги. Злопамятный испанец затаил обиду, и, когда представился случай, решил отомстить. Оказавшись рядом с клетками, он незаметно открыл дверцу той из них, в которой находился тигр. Сали-Сулейман не успел опомниться, как зверь всей своей тяжестью навалился на него, но он сумел устоять на ногах и, изловчившись, схватил тигра за горло и бросил его наземь. Вскоре зверь испустил дух, а истерзанный и окровавленный борец был доставлен в больницу, где пролежал три месяца. В больнице его навещал Иван Поддубный, а однажды он пришел в сопровождении Федора Шаляпина и Максима Горькова. Великий оперный певец и великий писатель, наслышанные о подвиге дагестанца, о котором говорил весь Санкт-Петербург, не могли упустить случая, чтобы познакомиться с ним и высказать ему слова восхищения и поддержки.
Завершив карьеру борца, Сали-Сулейман продолжал выступать на арене цирка, демонстрируя всевозможные силовые номера. Он гнул рельсы, рвал цепи, держал на мосту целый оркестр, делал «карусель», вертясь вокруг своей оси со столбом, за который цеплялись 20-25 человек, на его мощной груди разбивали камни и т. д. Уникальность дагестанского силача состоит в том, что он продолжал демонстрировать эти впечатляющие цирковые номера, пребывая в почтенном возрасте. Последний раз он предстал перед публикой в 1950 году, когда ему было 70 лет. Будучи артистом азербайджанского цирка и живя в Баку, Сали-Сулейман часто приезжал в Дагестан, его сольные выступления неизменно собирали полные стадионы, для земляков он был живой легендой, настоящей звездой, которым всегда восхищались и гордились.
Мурад КАНАЕВ
(1879 - 1966)
Еще задолго до того, как кумирами дагестанской молодежи стали Али Алиев, Загалав Абдулбеков и другие выдающиеся борцы-вольники, в горном крае не было более знаменитого атлета,чем Сали-Сулейман. Выходец из бедной горской семьи, он объездил полмира, он был увенчан многими громкими титулами, его имя служило приманкой для зрителей во многих странах, его называли «Непобедимый Лев Дагестана», «Кумир Востока», «Кавказский Геракл».
Он добивался превосходства над такими выдающимися борцами своего времени, как поляк Станислав Збышко-Цыганевич, победивший самого Ивана Поддубного, эстонец Георг Лурих, француз Рауль де Буше, датчанин Нес Педерсен, итальянец Джованни Райцевич, бельгиец Омер де Бельон, иранец Балал, американец Том Канон, турок Юсуф, русские Иван Заикин, Николай Вахтуров, Иван Шемякин. Не меньше, чем этими победами, дагестанский богатырь гордился ничьей с великим Иваном Поддубным, с которым его вне борцовского ковра связывала крепкая дружба.
В Темир-Хан-Шуре (ныне Буйнакск), где провел этот славный горец юные годы, его знали как Мамму Махтулаева, а звучное имя Сали-Сулейман, которое носил поверженный им однажды знаменитый турецкий пехлеван, он взял,когда к нему пришли первые значительные успехи в профессиональной борьбе. Еще подростком Мамма удивлял окружающих недюжинной физической силой, ловкостью и отвагой. Едва повзрослев, он стал участвовать в состязаниях по национальной борьбе, устраивавшихся в Темир-Хан-Шуре в дни народных праздников. Юноша не знал поражений, побеждая соперников, превосходивших его в возрасте и весе. А вскоре молва о нём докатилась до самых отдаленных аулов. Это случилось после его поединка с силачом из селения Гимры по прозвищу Синезубый, имя которого гремело в ту пору в Дагестане. Гимрынец, прослышав о борцовских подвигах Маммы, отправился в Темир-Хан-Шуру, чтобы сразиться с ним, но лавров не снискал, уступив в честной схватке талантливому юноше.
Крутой поворот в судьбе юного силача произошел, когда в Темир-Хан-Шуру прибыл цирк из Санкт-Петербурга. Шапито разбили у подножия скалы Кавалер-батарея, на вершине которой в 1356 году стояла юрта «Покорителя Вселенной» Тамерлана во время его похода в Дагестан. Отсюда и название города — Темир-Хан-Шура.
На одном из представлений цирка присутствовал Мамма, ему было всё интересно, но с особым удовольствием он наблюдал за турниром в поясной борьбе. По его окончании, рефери, как это обычно практиковалось в ту пору в цирках, обратился к публике, нет ли среди неё желающих сразиться с участниками состязаний? Все зрители, как по команде, повернулись в сторону Маммы и стали выкрикивать его имя. Повинуясь желанию земляков, юный горец спустился на арену. Против него встал турецкий борец с огромными мускулами и бычьей шеей. Схватившись с турком, Мамма притянул его за кушак к себе и, издав гортанный возглас «аллах!», бросил янычара на брезент. Такая же участь затем постигла и другого соперника, которого рефери представил как борца, «не знавшего поражений в России и во многих иных странах».
На следующий день к Мамме домой пришел владелец цирка Макс и предложил ему войти в его труппу, пообещав платить три рубля в день — столько, сколько юный силач зарабатывал за месяц, работая грузчиком в винной лавке в Темир-Хан-Шуре. Такой шанс выбраться из бедности и испытать себя в борьбе на более высоком уровне честолюбивый горец не мог упустить. Так началась долгая артистическая и спортивная карьера дагестанского богатыря, который, выступая под именем Сали-Сулейман, обрел мировую известность, побеждая на самых престижных состязаниях.
Одним из первых в нём разглядел незаурядный талант Иван Поддубный. Прославленный русский борец мало с кем дружил из «коллег по цеху», он держался обособленно, поглядывая сверху вниз на новичков, но к дагестанцу проникся симпатией и сыграл в его карьере немалую роль. Благодаря его протекции Сали-Сулейман получил возможность совершенствоваться во французской борьбе в привилегированном атлетическом обществе Санкт-Петербурга, основанном известным меценатом графом Рибопьером. Часто перед турнирами Поддубный наставлял своего дагестанского друга, давал ему советы, как бороться с тем или иным соперником. Так, в частности, было перед поездкой Сали-Сулеймана на турнир во Флоренцию, который носил статус чемпионата мира. Дагестанский борец превзошел всех своих противников, а спустя год в Париже во второй раз удостоился титула чемпиона мира.
Вокруг имен знаменитых силачей всегда ходят легенды, и часто им приписывают подвиги, которые, возможно, они могли бы совершить, но на самом деле не совершали. Наиболее популярны сказания о том, как современные Гераклы голыми руками расправляются со свирепыми животными. Подобную историю рассказывают и о Сали-Сулеймане, но только она основана на реальном факте. Дело было в Санкт-Петербурге. Перед выходом на арену Сали-Сулейман разминался в помещение, в котором находились клетки с дикими зверями. Увлеченный разминкой, борец не заметил, как рядом с ним оказался огромный бенгальский тигр. Накануне Сали-Сулейман победил испанца Альберто Гонсалеса, который перед схваткой тщетно упрашивал дагестанца уступить ему, предлагал хорошие деньги. Злопамятный испанец затаил обиду, и, когда представился случай, решил отомстить. Оказавшись рядом с клетками, он незаметно открыл дверцу той из них, в которой находился тигр. Сали-Сулейман не успел опомниться, как зверь всей своей тяжестью навалился на него, но он сумел устоять на ногах и, изловчившись, схватил тигра за горло и бросил его наземь. Вскоре зверь испустил дух, а истерзанный и окровавленный борец был доставлен в больницу, где пролежал три месяца. В больнице его навещал Иван Поддубный, а однажды он пришел в сопровождении Федора Шаляпина и Максима Горькова. Великий оперный певец и великий писатель, наслышанные о подвиге дагестанца, о котором говорил весь Санкт-Петербург, не могли упустить случая, чтобы познакомиться с ним и высказать ему слова восхищения и поддержки.
Завершив карьеру борца, Сали-Сулейман продолжал выступать на арене цирка, демонстрируя всевозможные силовые номера. Он гнул рельсы, рвал цепи, держал на мосту целый оркестр, делал «карусель», вертясь вокруг своей оси со столбом, за который цеплялись 20-25 человек, на его мощной груди разбивали камни и т. д. Уникальность дагестанского силача состоит в том, что он продолжал демонстрировать эти впечатляющие цирковые номера, пребывая в почтенном возрасте. Последний раз он предстал перед публикой в 1950 году, когда ему было 70 лет. Будучи артистом азербайджанского цирка и живя в Баку, Сали-Сулейман часто приезжал в Дагестан, его сольные выступления неизменно собирали полные стадионы, для земляков он был живой легендой, настоящей звездой, которым всегда восхищались и гордились.
Мурад КАНАЕВ
Ал-Клыч… Имя этого богатыря было у всех на слуху в дореволюционном Дагестане, его почитали в народе, как святого, он пользовался даже большей популярностью среди земляков, чем снискавший мировую славу Сали-Сулейман. Два знаменитых силача были почти ровесниками, народная молва донесла до нас много разных историй о поединках между ними, в которых приписывались победы то одному, то другому, однако достоверных подтверждений этим рассказам не существует. Если говорить о том, кто из них добился большего признания в качестве артиста цирка и профессионального борца, то превосходство Сали-Сулеймана не вызывает сомнений, однако он с 18 лет жил вдали от родных мест, и о его блистательной карьере в Дагестане знали лишь понаслышке. А Ал-Клыч, за исключением непродолжительного периода, когда он выступал на арене цирка, не покидал отчий дом, став живой легендой для земляков, которых изумлял своей невероятной физической силой и отвагой.
Ал-Клыч Хасаев родился в 1880 году в крестьянской семье в селении Буглен Темирханшуринского округа (ныне Буйнакский район). С юных лет в нём обнаружились незаурядные способности, он таскал на себе большие тяжести, которые далеко не каждому взрослому были под силу, ему не было равных в борцовских поединках и уличных драках, причем нередко он брал верх над парнями, много старше него. Необыкновенно сильной женщиной была и одна из его сестер, рассказывают, что при рукопожатии она так могла сжать ладонь, что мужчины вскрикивали от боли.
Семья Ал-Клыча жила бедно, и он, как и многие сельские жители в ту пору, отправился на заработки в города. Сначала он устроился носильщиком в Темир-Хан-Шуре, затем работал грузчиком в торговом порту Порт-Петровска. Необычайные способности бугленца не остались незамеченными и его пригласили выступать в цирке. С гастролями он объездил Северный Кавказ, Закавказье, Среднюю Азию, Украину, побывал он и в Турции, Иране, Франции. Ал-Клыч был невысокого роста, но, участвуя в состязаниях профессиональных борцов, часто к вящему восторгу публики расправлялся с куда более габаритными соперниками. В Дагестан Ал-Клыч вернулся с многочисленными трофеями и наградами и приличной суммой заработанных денег.
Борцом и артистом в душе Ал-Клыч оставался и до последних своих дней. Время от времени в каком-нибудь селе находился отчаянный смельчак, бросавший ему вызов, и бугленец всегда его принимал. Порой эти поединки не ограничивались правилами борьбы и напоминали больше бои без правил. Ал-Клыч неизменно выходил победителем, и это подтверждают многочисленные свидетельства очевидцев.
Непобедимый пехлеван был желанным гостем в каждом селе, куда бы он ни приезжал по делам или каким-то другим поводам. Его встречали с восторгом и непременно просили продемонстрировать свою физическую мощь, и силач охотно шел навстречу местным жителям. Это были не подготовленные цирковые номера, а чистой воды импровизация с использованием оказавшихся под рукой предметов. Ал-Клыч перетаскивал огромные валуны, которые не могли сдвинуть несколько человек, ломал по нескольку сложенных вместе подков, вязал узлы из толстых железных прутьев, рвал цепи и толстые канаты, на его плечах гнулись рельсы узкоколейки, ломались телеграфные столбы, он поднимал над собой лошадь с наездником, валил на спину быков, весивших под две тонны, и т. д.
Вещественным доказательством неимоверной физической силы бугленца служит скрученная в спираль толстая железная балка, которую в память о нём его земляки водрузили на каменистый пригорок у автодороги, ведущей в горную часть Дагестана. Рассказывают, что как-то после одного из турниров своего имени Али Алиев повез друзей-борцов в родное село Чох. По дороге делегация, в которую входил и самый титулованный вольник мира Александр Медведь, остановилась, чтобы рассмотреть «произведение» Ал-Клыча. Путники с широко открытыми глазами взирали на эту достопримечательность, поочередно пробовали её на силу, но балка оставалась в неизменном виде. То и дело приговаривая «Не может быть!», «Невероятно!», борцы продолжили путешествие и всю оставшуюся часть пути расспрашивали Али Алиева о человеке, обладавшем столь феноменальной силой.
Жизнь Ал-Клыча завершилась трагически. Он стал жертвой смутного времени, когда в Дагестане полыхала гражданская война, безжалостно пожиравшая своих героев. В непростой общественно-политической ситуации Ал-Клыч метался, он не искал личной выгоды, а хотел быть полезным народу, но не мог определиться, на чьей стороне правда, кто несет его родине свободу и избавление от тягот. После февральской революции он примкнул к отрядам авторитетного в горном крае религиозного деятеля Нажмудина Гоцинского, который был ярым противником большевизма. А когда на Дагестан двинулась добровольческая армия Деникина, и стало ясно, что отряды Гоцинского не в состоянии отразить вторжение деникинцев, Ал-Клыч принялся активно помогать большевикам в организации сопротивления. Он вел агитационную работу, набирал добровольцев, занимался снабжением оружия, принимал непосредственное участие в боевых действиях. Однако заслуги Ал-Клыча перед новой властью так и не были оценены местным большевистским руководством, его признали врагом народа, и, несмотря на прошения о его помиловании джамаата Буглена и жителей многих других сел, 12 июля 1920 года он был расстрелян.
