Михаил Булгаков
Белая гвардия
Посвящается Любови Евгеньевне Белозерской
Пошел мелкий снег и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось с снежным морем. Все исчезло.
Ну, барин, - закричал ямщик, - беда: буран!
«Капитанская дочка»
И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими…
Часть первая
Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская - вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.
Но дни и в мирные и в кровавые годы летят как стрела, и молодые Турбины не заметили, как в крепком морозе наступил белый, мохнатый декабрь. О, елочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем! Мама, светлая королева, где же ты?
Через год после того, как дочь Елена повенчалась с капитаном Сергеем Ивановичем Тальбергом, и в ту неделю, когда старший сын, Алексей Васильевич Турбин, после тяжких походов, службы и бед вернулся на Украину в Город, в родное гнездо, белый гроб с телом матери снесли по крутому Алексеевскому спуску на Подол, в маленькую церковь Николая Доброго, что на Взвозе.
Когда отпевали мать, был май, вишневые деревья и акации наглухо залепили стрельчатые окна. Отец Александр, от печали и смущения спотыкающийся, блестел и искрился у золотеньких огней, и дьякон, лиловый лицом и шеей, весь ковано-золотой до самых носков сапог, скрипящих на ранту, мрачно рокотал слова церковного прощания маме, покидающей своих детей.
Алексей, Елена, Тальберг и Анюта, выросшая в доме Турбиной, и Николка, оглушенный смертью, с вихром, нависшим на правую бровь, стояли у ног старого коричневого святителя Николы. Николкины голубые глаза, посаженные по бокам длинного птичьего носа, смотрели растерянно, убито. Изредка он возводил их на иконостас, на тонущий в полумраке свод алтаря, где возносился печальный и загадочный старик бог, моргал. За что такая обида? Несправедливость? Зачем понадобилось отнять мать, когда все съехались, когда наступило облегчение?
Улетающий в черное, потрескавшееся небо бог ответа не давал, а сам Николка еще не знал, что все, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему.
Отпели, вышли на гулкие плиты паперти и проводили мать через весь громадный город на кладбище, где под черным мраморным крестом давно уже лежал отец. И маму закопали. Эх… эх…
Много лет до смерти, в доме №13 по Алексеевскому спуску, изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади «Саардамский Плотник», часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях. В ответ бронзовым, с гавотом, что стоят в спальне матери, а ныне Еленки, били в столовой черные стенные башенным боем. Покупал их отец давно, когда женщины носили смешные, пузырчатые у плеч рукава. Такие рукава исчезли, время мелькнуло, как искра, умер отец-профессор, все выросли, а часы остались прежними и били башенным боем. К ним все так привыкли, что, если бы они пропали как-нибудь чудом со стены, грустно было бы, словно умер родной голос и ничем пустого места не заткнешь. Но часы, по счастью, совершенно бессмертны, бессмертен и Саардамский Плотник, и голландский изразец, как мудрая скала, в самое тяжкое время живительный и жаркий.
Вот этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле, что мерещились маленькому Николке в бреду скарлатины, бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, - все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных, все это мать в самое трудное время оставила детям и, уже задыхаясь и слабея, цепляясь за руку Елены плачущей, молвила:
Дружно… живите.
Но как жить? Как же жить?
Алексею Васильевичу Турбину, старшему - молодому врачу - двадцать восемь лет. Елене - двадцать четыре. Мужу ее, капитану Тальбергу - тридцать один, а Николке - семнадцать с половиной. Жизнь-то им как раз перебило на самом рассвете. Давно уже начало мести с севера, и метет, и метет, и не перестает, и чем дальше, тем хуже. Вернулся старший Турбин в родной город после первого удара, потрясшего горы над Днепром. Ну, думается, вот перестанет, начнется та жизнь, о которой пишется в шоколадных книгах, но она не только не начинается, а кругом становится все страшнее и страшнее. На севере воет и воет вьюга, а здесь под ногами глухо погромыхивает, ворчит встревоженная утроба земли. Восемнадцатый год летит к концу и день ото дня глядит все грознее и щетинистей.
Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи. Мать сказала детям:
А им придется мучиться и умирать.
Как-то, в сумерки, вскоре после похорон матери, Алексей Турбин, придя к отцу Александру, сказал:
Да, печаль у нас, отец Александр. Трудно маму забывать, а тут еще такое тяжелое время… Главное, ведь только что вернулся, думал, наладим жизнь, и вот…
Он умолк и, сидя у стола, в сумерках, задумался и посмотрел вдаль. Ветви в церковном дворе закрыли и домишко священника. Казалось, что сейчас же за стеной тесного кабинетика, забитого книгами, начинается весенний, таинственный спутанный лес. Город по-вечернему глухо шумел, пахло сиренью.
Что сделаешь, что сделаешь, - конфузливо забормотал священник. (Он всегда конфузился, если приходилось беседовать с людьми.) - Воля божья.
Священник шевельнулся в кресле.
Тяжкое, тяжкое время, что говорить, - пробормотал он, - но унывать-то не следует…
Потом вдруг наложил белую руку, выпростав ее из темного рукава ряски, на пачку книжек и раскрыл верхнюю, там, где она была заложена вышитой цветной закладкой.
Уныния допускать нельзя, - конфузливо, но как-то очень убедительно проговорил он. - Большой грех - уныние… Хотя кажется мне, что испытания будут еще. Как же, как же, большие испытания, - он говорил все увереннее. - Я последнее время все, знаете ли, за книжечками сижу, по специальности, конечно, больше все богословские…
Хотя рукописи романа не сохранились, булгаковеды проследили судьбу многих прототипов персонажей и доказали почти документальную точность и реальность описываемых автором событий и персонажей.
Произведение задумывалось автором как масштабная трилогия, охватывающая период гражданской войны. Часть романа была впервые опубликована в журнале «Россия» в 1925 году. Полностью роман был впервые опубликован во Франции в 1927-1929 гг. Критикой роман был воспринят неоднозначно, - советская сторона критиковала героизацию писателем классовых врагов, эмигрантская сторона - лояльность Булгакова Советской власти .
Произведение послужило источником для пьесы «Дни Турбиных » и последующих нескольких экранизаций.
Сюжет
Действие романа разворачивается в 1918 году , когда из Города уходят немцы, оккупировавшие Украину , и его захватывают войска Петлюры . Автор описывает сложный, многогранный мир семьи русских интеллигентов и их друзей. Этот мир ломается под натиском социального катаклизма и никогда не повторится.
Герои - Алексей Турбин, Елена Турбина-Тальберг и Николка - вовлечены в круговорот военных и политических событий. Город, в котором легко угадывается Киев , оккупирован германской армией. В результате подписания Брестского мира он не попадает под власть большевиков и становится прибежищем множества русских интеллигентов и военных, которые бегут из большевистской России. В городе создаются офицерские боевые организации под покровительством гетмана Скоропадского - союзника немцев, недавних врагов России. На Город наступает армия Петлюры . Ко времени событий романа заключено Компьенское перемирие и немцы готовятся покинуть Город. Фактически, от Петлюры его обороняют лишь добровольцы. Понимая сложность своего положения, Турбины успокаивают себя слухами о приближении французских войск , которые, якобы, высадились в Одессе (в соответствии с условиями перемирия они имели право занять оккупированные территории России до Вислы на западе). Алексей и Николка Турбины, как и другие жители Города идут добровольцами в отряды защитников, а Елена оберегает дом, который становится прибежищем бывших офицеров русской армии. Поскольку оборонять Город собственными силами невозможно, командование и администрация гетмана бросают его на произвол судьбы и уходят вместе с немцами (сам гетман при этом маскируется под раненого германского офицера). Добровольцы - русские офицеры и юнкера безуспешно обороняют Город без командования против превосходящих сил противника (автор создал блестящий героический образ полковника Най-Турса). Часть командиров, понимая бессмысленность сопротивления, распускают своих бойцов по домам, другие деятельно организуют сопротивление и гибнут вместе с подчиненными. Петлюра занимает Город, устраивает пышный парад, но через несколько месяцев вынужден сдать его большевикам.
Главный герой - Алексей Турбин - верный долгу, пытается присоединиться к своей части (не зная, что она распущена), вступает в бой с петлюровцами, получает ранение и волей случая обретает любовь в лице женщины, спасающей его от преследования врагов.
Социальный катаклизм обнажает характеры - кто-то бежит, кто-то предпочитает смерть в бою. Народ в целом принимает новую власть (Петлюру) и после её прихода демонстрирует враждебность к офицерам.
Персонажи
- Алексей Васильевич Турбин - врач, 28 лет.
- Елена Турбина-Тальберг - сестра Алексея, 24 года.
- Николка - унтер-офицер Первой пехотной дружины, брат Алексея и Елены, 17 лет.
- Виктор Викторович Мышлаевский - поручик, друг семьи Турбиных, товарищ Алексея по Александровской гимназии .
- Леонид Юрьевич Шервинский - бывший лейб-гвардии уланского полка поручик, адъютант в штабе генерала Белорукова, друг семьи Турбиных, товарищ Алексея по Александровской гимназии, давний поклонник Елены.
- Федор Николаевич Степанов («Карась») - подпоручик артиллерист, друг семьи Турбиных, товарищ Алексея по Александровской гимназии.
- Сергей Иванович Тальберг - капитан Генерального штаба гетмана Скоропадского, муж Елены, конформист.
- отец Александр - священник церкви Николы Доброго .
- Василий Иванович Лисович («Василиса») - хозяин дома, в котором Турбины снимали второй этаж.
- Ларион Ларионович Суржанский («Лариосик») - племянник Тальберга из Житомира.
История написания
Булгаков начал писать роман «Белая гвардия» после смерти своей матери (1 февраля 1922 года) и писал до 1924 года.
Перепечатывавшая роман машинистка И. С. Раабен утверждала, что это произведение задумывалось Булгаковым как трилогия. Вторая часть романа должна была охватывать события 1919 года, а третья - 1920 года, в том числе и войну с поляками. В третьей части, Мышлаевский перешёл на сторону большевиков и служил в Красной Армии .
У романа могли быть и другие названия, - так, Булгаков выбирал между «Полночный крест» и «Белый крест» . Один из отрывков ранней редакции романа в декабре 1922 года был опубликован в берлинской газете «Накануне » под названием «В ночь на 3-е число» с подзаголовком «Из романа „Алый мах“». Рабочим названием первой части романа во время написания было «Желтый прапор» .
Принято считать, что Булгаков работал над романом «Белая гвардия» в 1923-1924 гг., однако это, вероятно, не совсем точно. Во всяком случае, точно известно, что в 1922 году Булгаковым были написаны некоторые рассказы, которые затем в измененном виде вошли в роман. В марте 1923 года в седьмом номере журнала «Россия» появилось сообщение: «Михаил Булгаков заканчивает роман „Белая гвардия“, охватывающий эпоху борьбы с белыми на юге (1919-1920)».
Т. Н. Лаппа рассказывала М. О. Чудаковой: «…Писал ночами „Белую гвардию“ и любил, чтоб я сидела около, шила. У него холодели руки, ноги, он говорил мне: „Скорей, скорей горячей воды“; я грела воду на керосинке, он опускал руки в таз с горячей водой…»
Весной 1923 года Булгаков писал в письме своей сестре Надежде: «…срочно дописываю 1-ю часть романа; называется она „Желтый прапор“». Роман начинается со вступления в Киев петлюровских войск. Вторая и последующие части, видимо, должны были повествовать о приходе в Город большевиков, затем об их отступлении под ударами деникинцев и, наконец, о боевых действиях на Кавказе. Таков был первоначальный замысел писателя. Но после раздумий о возможностях публикации подобного романа в Советской России Булгаков принял решение сместить время действия на более ранний период и исключить события, связанные с большевиками.
Июнь 1923 года, видимо, был полностью посвящен работе над романом - даже дневника в это время Булгаков не вел. 11 июля Булгаков записал: «Самый большой перерыв в моем дневнике… Стоит отвратительное, холодное и дождливое лето». 25 июля Булгаков отметил: «Роман из-за „Гудка “, отнимающего лучшую часть дня, почти не подвигается» .
В конце августа 1923 года Булгаков сообщил Ю. Л. Слезкину , что закончил роман в черновом варианте - видимо, была завершена работа над самой ранней редакцией, структура и состав которой до сих пор остаются невыясненными. В этом же письме Булгаков писал: «…но он ещё не переписан, лежит грудой, над которой я много думаю. Кое-что исправлю. Лежнев начинает толстый ежемесячник „Россия“ при участии наших и заграничных… По-видимому, Лежневу предстоит громадная издательско-редакторская будущность. Печататься „Россия“ будет в Берлине… Во всяком случае, дело явно идет на оживление… в литературно-издательском мире» .
Затем в течение полугода о романе в дневнике Булгакова ничего не говорится, и лишь 25 февраля 1924 года появилась запись: «Сегодня вечером… я читал куски из „Белой гвардии“… По-видимому, и в этом кружке производило впечатление».
9 марта 1924 года в газете «Накануне» появилось следующее сообщение Ю. Л. Слезкина: «Роман „Белая гвардия“ является первой частью трилогии и прочитан был автором в течение четырёх вечеров в литературном кружке „Зеленая лампа“. Вещь эта охватывает период 1918-1919 гг., гетманщину и петлюровщину до появления в Киеве Красной Армии… Мелкие недочеты, отмеченные некоторыми, бледнеют перед несомненными достоинствами этого романа, являющегося первой попыткой создания великой эпопеи современности» .
История публикации романа
12 апреля 1924 года Булгаков заключил договор на издание «Белой гвардии» с редактором журнала «Россия » И. Г. Лежневым . 25 июля 1924 года Булгаков записал в своем дневнике: «…днем позвонил Лежневу по телефону, узнал, что с Каганским пока можно и не вести переговоров относительно выпуска „Белой гвардии“ отдельной книгой, так как у того денег пока нет. Это новый сюрприз. Вот тогда не взял 30 червонцев, теперь могу каяться. Уверен, что „Гвардия“ останется у меня на руках». 29 декабря: «Лежнев ведет переговоры… чтобы роман „Белая гвардия“ взять у Сабашникова и передать ему… Не хочется мне связываться с Лежневым, да и с Сабашниковым расторгать договор неудобно и неприятно». 2 января 1925 г.: «…вечером… я с женой сидел, вырабатывая текст договора на продолжение „Белой гвардии“ в „России“… Лежнев обхаживает меня… Завтра неизвестный мне ещё еврей Каганский должен будет уплатить мне 300 рублей и векселя. Векселями этими можно подтереться. Впрочем, черт его знает! Интересно, привезут ли завтра деньги. Не отдам рукопись». 3 января: «Сегодня у Лежнева получил 300 рублей в счет романа „Белая гвардия“, который пойдет в „России“. Обещали на остальную сумму векселя…»
Первая публикация романа состоялась в журнале «Россия», 1925 год, № 4, 5 - первые 13 глав. № 6 не вышел, так как журнал прекратил своё существование. Полностью роман опубликован издательством Concorde в Париже в 1927 году - первый том и в 1929 году - второй том: заново выправленные автором 12-20 главы.
По предположению исследователей, роман «Белая гвардия» дописывался уже после премьеры спектакля «Дни Турбиных» в 1926 году и создания «Бега» в 1928 году. Текст последней трети романа, выправленный автором, вышел в 1929 году в парижском издательстве «Concorde».
Впервые полный текст романа был издан в России только в 1966 году - вдова писателя, Е. С. Булгакова , используя текст журнала «Россия», неизданные корректуры третьей части и парижское издание, подготовила роман для издания Булгаков М. Избранная проза. М.: Художественная литература, 1966 .
Современные издания романа печатаются по тексту парижского издания с исправлениями явных неточностей по текстам журнальной публикации и корректуры с авторской правкой третьей части романа.
Рукопись
Рукопись романа не сохранилась .
До настоящего времени не определен канонический текст романа «Белая гвардия». Исследователям долго не удавалось обнаружить ни одной страницы рукописного или машинописного текста «Белой гвардии». В начале 1990 гг. была найдена авторизованная машинопись окончания «Белой гвардии» общим объёмом около двух печатных листов. При проведении экспертизы найденного фрагмента удалось установить, что текст является тем самым окончанием последней трети романа, которое готовилось Булгаковым для шестого номера журнала «Россия». Именно этот материал был сдан писателем редактору «России» И. Лежневу 7 июня 1925 года. В этот день Лежнев написал Булгакову записку: «Вы „Россию“ совсем забыли. Уже давно пора сдавать материал по № 6 в набор, надо набирать окончание „Белой гвардии“, а рукописи Вы не заносите. Убедительная просьба не затягивать более этого дела». И в тот же день писатель под расписку (она сохранилась) передал окончание романа Лежневу .
Найденная рукопись сохранилась только потому, что известный редактор, а затем сотрудник газеты «Правда » И. Г. Лежнёв использовал рукопись Булгакова, чтобы наклеивать на неё, как на бумажную основу вырезки из газет своих многочисленных статей. В таком виде рукопись и была обнаружена.
Найденный текст окончания романа не только существенно отличается по содержанию от парижского варианта, но и значительно острее в политическом отношении - явно просматривается стремление автора найти общее между петлюровцами и большевиками. Подтвердились и догадки о том, что рассказ писателя «В ночь на 3-е число» является составной частью «Белой гвардии» .
Историческая канва
Исторические события, которые описываются в романе, относятся к концу 1918 года. В это время на Украине происходит противостояние между социалистической украинской Директорией и консервативным режимом гетмана Скоропадского - Гетманатом . Герои романа оказываются втянутыми в эти события, и, встав на сторону белогвардейцев, защищают Киев от войск Директории. «Белая гвардия» романа Булгакова существенно отличается от Белой гвардии Белой армии . Добровольческая армия генерал-лейтенанта А. И. Деникина не признавала Брестского мирного договора и де-юре оставалась в состоянии войны и с немцами, и с марионеточным правительством гетмана Скоропадского.
Когда на Украине разгорелась война между Директорией и Скоропадским, гетману пришлось обратиться за помощью к интеллигенции и офицерству Украины, которые в большинстве поддерживали белогвардейцев . Для того, чтобы привлечь эти категории населения на свою сторону, правительство Скоропадского в газетах напечатало о якобы имеющемся приказе Деникина о вхождении войск, сражающихся с Директорией, в состав Добровольческой армии . Этот приказ был сфальсифицирован министром внутренних дел правительства Скоропадского И. А. Кистяковским , который таким образом пополнял ряды защитников гетмана. Деникин отправил в Киев несколько телеграмм, в которых отрицал факт наличия такого приказа, и выпустил воззвание против гетмана, требуя создания «демократической объединенной власти на Украине» и предостерегая от оказания помощи гетману . Однако эти телеграммы и воззвания были сокрыты, и киевские офицеры и добровольцы искренне считали себя частью Добровольческой армии.
Телеграммы и воззвания Деникина были обнародованы только после взятия Киева украинской Директорией, когда многие защитники Киева были пленены украинскими частями. Оказалось, что плененные офицеры и добровольцы не являлись ни белогвардейцами, ни гетманцами. Ими преступно манипулировали и они защищали Киев неизвестно зачем и неизвестно от кого .
Киевская «Белая гвардия» для всех воюющих сторон оказалась вне закона: Деникин от них отказался, украинцам они были не нужны, красные считали их классовыми врагами . В плен к Директории попали более двух тысяч человек, в основном это были офицеры и интеллигенция .
Прототипы персонажей
«Белая гвардия» во многих деталях является автобиографическим романом, который основан на личных впечатлениях и воспоминаниях писателя о событиях, происходивших в Киеве зимой 1918-1919 гг. Турбины - девичья фамилия бабушки Булгакова со стороны матери. В членах семьи Турбиных без труда угадываются родственники Михаила Булгакова, его киевские друзья, знакомые и он сам. Действие романа происходит в доме, который до малейших деталей списан с дома, в котором жила семья Булгаковых в Киеве; теперь в нём расположен музей Дом Турбиных .
Во враче-венерологе Алексее Турбине узнаётся сам Михаил Булгаков. Прототипом Елены Тальберг-Турбиной послужила сестра Булгакова - Варвара Афанасьевна .
Многие фамилии персонажей романа совпадают с фамилиями реальных жителей Киева того времени либо немного изменены.
Мышлаевский
Прототипом поручика Мышлаевского мог быть друг детства Булгакова Николай Николаевич Сынгаевский . В своих воспоминаниях Т. Н. Лаппа (первая жена Булгакова) описала Сынгаевского таким:
«Он был очень красивый… Высокий, худой… голова у него была небольшая… маловата для его фигуры. Все мечтал о балете, хотел в балетную школу поступить. Перед приходом петлюровцев он пошел в юнкеры».
Т. Н. Лаппа также вспоминала, что служба Булгакова и Сынгаевского у Скоропадского свелась к следующему:
«Пришел Сынгаевский и другие Мишины товарищи и вот разговаривали, что надо не пустить петлюровцев и защищать город, что немцы должны помочь… а немцы все драпали. И ребята сговаривались на следующий день пойти. Остались даже у нас ночевать, кажется. А утром Михаил поехал. Там медпункт был… И должен был быть бой, но его, кажется, не было. Михаил приехал на извозчике и сказал, что все кончено и что будут петлюровцы».
После 1920 года семья Сынгаевских эмигрировала в Польшу.
Со слов Карума, Сынгаевский «познакомился с балериной Нежинской, которая танцевала с Мордкиным , и при одной из перемен власти в Киеве, уехал на её счет в Париж, где удачно выступал в качестве её партнера в танцах и мужа, хотя был на 20 лет моложе её» .
По версии булгаковеда Я. Ю. Тинченко, прототипом Мышлаевского стал друг семьи Булгаковых Пётр Александрович Бржезицкий . В отличие от Сынгаевского Бржезицкий действительно был офицером артилеристом и участвовал в тех же событиях , про которые рассказывал в романе Мышлаевский.
Шервинский
Прототипом поручика Шервинского стал ещё один друг Булгакова - Юрий Леонидович Гладыревский , певец-любитель, который служил (правда не адъютантом) в войсках гетмана Скоропадского , впоследствии он эмигрировал .
Тальберг
Леонид Карум, муж сестры Булгакова. Ок. 1916 года. Прототип Тальберга.
Капитан Тальберг, муж Елены Тальберг-Турбиной, имеет много общих черт с мужем Варвары Афанасьевны Булгаковой, Леонидом Сергеевичем Карумом (1888-1968), немцем по происхождению, кадровым офицером, служившим вначале Скоропадскому, а потом большевикам. Карум написал мемуары «Моя жизнь. Рассказ без вранья», где описал в том числе события романа в собственной интерпретации. Карум писал, что он очень рассердил Булгакова и других родственников своей жены, когда в мае 1917 года надел на собственную свадьбу мундир с орденами, однако с широкой красной повязкой на рукаве. В романе братья Турбины осуждают Тальберга за то, что он в марте 1917 года «был первый, - поймите, первый, - кто пришел в военное училище с широченной красной повязкой на рукаве… Тальберг как член революционного военного комитета, а не кто иной, арестовал знаменитого генерала Петрова». Карум действительно был членом исполкома Киевской городской Думы и участвовал в аресте генерал-адъютанта Н. И. Иванова . Карум отконвоировал генерала в столицу.
Николка
Прототипом Николки Турбина стал брат М. А. Булгакова - Николай Булгаков . События, которые происходили с Николкой Турбиным в романе, полностью совпадают с судьбой Николая Булгакова.
«Когда петлюровцы пришли, они потребовали, чтобы все офицеры и юнкера собрались в Педагогическом музее Первой гимназии (музей, где собирались работы гимназистов). Все собрались. Двери заперли. Коля сказал: „Господа, нужно бежать, это ловушка“. Никто не решался. Коля поднялся на второй этаж (помещение этого музея он знал как свои пять пальцев) и через какое-то окно выбрался во двор - во дворе был снег, и он упал в снег. Это был двор их гимназии, и Коля пробрался в гимназию, где ему встретился Максим (педель). Нужно было сменить юнкерскую одежду. Максим забрал его вещи, дал ему надеть свой костюм, и Коля другим ходом выбрался - в штатском - из гимназии и пошел домой. Другие были расстреляны».
Карась
«Карась был точно - все его звали Карасем или Карасиком, не помню, это было прозвище или фамилия… Он был именно похож на карася - низенький, плотный, широкий - ну, как карась. Лицо круглое… Когда мы с Михаилом к Сынгаевским приходили, он там часто бывал…»
По другой версии, которую высказал исследователь Ярослав Тинченко, прообразом Степанова-Карася стал Андрей Михайлович Земский (1892-1946) - муж сестры Булгакова Надежды . 23-летние Надежда Булгакова и Андрей Земский, уроженец Тифлиса и выпускник филолог Московского университета, познакомились в Москве в 1916 году. Земский был сыном священника - преподавателя духовной семинарии. Земский был направлен в Киев для учёбы в Николаевском артиллерийском училище. В короткие увольнительные юнкер Земский бегал к Надежде - в тот самый дом Турбиных .
В июле 1917 года Земский окончил училище и был назначен в запасной артиллерийский дивизион в Царском селе. Надежда поехала с ним, но уже в качестве жены. В марте 1918 года дивизион был эвакуирован в Самару, где произошёл белогвардейский переворот. Подразделение Земского перешло на сторону белых, однако сам он в боях с большевиками не участвовал. После этих событий Земский преподавал русский язык.
Арестованный в январе 1931 года Л. С. Карум под пытками в ОГПУ дал показания, что Земский в 1918 году месяц или два числился в колчаковской армии. Земский был тут же арестован и сослан на 5 лет в Сибирь, потом в Казахстан. В 1933 году дело пересмотрели и Земский смог вернуться в Москву к семье .
Потом Земский продолжал преподавать русский язык, в соавторстве издал учебник русского языка .
Лариосик
Николай Васильевич Судзиловский. Прототип Лариосика по версии Л. С. Карума.
Существуют два претендента, которые могли стать прототипом Лариосика, и оба они полные тёзки одного года рождения - оба носят имя Николай Судзиловский 1896 года рождения и оба из Житомира. Один из них Николай Николаевич Судзиловский племянник Карума (приёмный сын его сестры), но он не жил в доме Турбиных.
В своих мемуарах Л. С. Карум писал о прототипе Лариосика :
«В октябре месяце появился у нас Коля Судзиловский. Он решил продолжать обучение в университете, но был уже не на медицинском, а на юридическом факультете. Дядя Коля просил Вареньку и меня позаботиться о нём. Мы, обсудив эту проблему с нашими студентами, Костей и Ваней, предложили ему жить у нас в одной комнате со студентами. Но это был очень шумливый и восторженный человек. Поэтому Коля и Ваня переехали скоро к матери на Андреевский спуск, 36, где она жила с Лелей на квартире у Ивана Павловича Воскресенского. А у нас в квартире остались невозмутимый Костя и Коля Судзиловский.»
Т. Н. Лаппа вспоминала, что тогда у Карумов «жил Судзиловский - такой потешный! У него из рук все падало, говорил невпопад. Не помню, то ли из Вильны он приехал, то ли из Житомира. Лариосик на него похож».
Т. Н. Лаппа также вспоминала : «Родственник какой-то из Житомира. Я вот не помню, когда он появился… Неприятный тип. Странноватый какой-то, даже что-то ненормальное в нём было. Неуклюжий. Что-то у него падало, что-то билось. Так, мямля какая-то… Рост средний, выше среднего… Вообще, он отличался от всех чем-то. Такой плотноватый был, среднего возраста… Он был некрасивый. Варя ему понравилась сразу. Леонида-то не было…»
Николай Васильевич Судзиловский родился 7 (19) августа 1896 года в деревне Павловка Чаусского уезда Могилевской губернии в имении своего отца, статского советника и уездного предводителя дворянства. В 1916 году Судзиловский учился на юридическом факультете Московского университета. В конце года Судзиловский поступил в 1-ю Петергофскую школу прапорщиков, откуда был исключен за неуспеваемость в феврале 1917 года и направлен вольноопределяющимся в 180-й запасной пехотный полк. Оттуда он был направлен во Владимирское военное училище в Петрограде, но был исключен и оттуда уже в мае 1917 года. Чтобы получить отсрочку от военной службы, Судзиловский женился, а в 1918 году вместе с женой переехал в Житомир к своим родителям. Летом 1918 года прототип Лариосика безуспешно пытался поступить в Киевский университет. В квартире Булгаковых на Андреевском спуске Судзиловский появился 14 декабря 1918 года - в день падения Скоропадского. К тому времени жена его уже бросила. В 1919 году Николай Васильевич вступил в Добровольческую армию, и его дальнейшая судьба неизвестна .
Второй вероятный претендент, тоже по фамилии Судзиловский, действительно жил в доме Турбиных. По воспоминаниям брата Ю. Л. Гладыревского Николая : «А Лариосик - это мой двоюродный брат, Судзиловский. Он был офицером во время войны, потом демобилизовался, пытался, кажется, поступить учиться. Он приехал из Житомира, хотел у нас поселиться, но моя мать знала, что он не особенно приятный субъект, и сплавила его к Булгаковым. Они ему сдавали комнату…»
Другие прототипы
Посвящения
Вопрос о посвящении Булгаковым романа Л. Е. Белозерской является неоднозначным. Среди булгаковедов, родственников и близких писателя этот вопрос вызывал различные мнения. Первая жена писателя, Т. Н. Лаппа утверждала, что в рукописных и машинописных вариантах роман был посвящен ей, а имя Л. Е. Белозерской, к удивлению и неудовольствию ближайшего окружения Булгакова, появилось лишь в печатном виде. Т. Н. Лаппа перед смертью сказала с явной обидой: «Булгаков… однажды принёс „Белую гвардию“, когда напечатали. И вдруг я вижу - там посвящение Белозерской. Так я ему бросила эту книгу обратно… Столько ночей я с ним сидела, кормила, ухаживала… он сестрам говорил, что мне посвящает…» .
Критика
Были к Булгакову претензии и у критиков с другой стороны баррикад:
«… нет не только ни малейшего сочувствия белому делу (чего и ждать от советского автора было бы полнейшей наивностью), но нет и сочувствия людям, посвятившим себя этому делу или с ним связанным. (…) Лубок и грубость он оставляет другим авторам, сам же предпочитает снисходительное, почти любовное отношение к своим персонажам. (…) Он почти их не осуждает - да такое осуждение ему и не нужно. Напротив, оно даже ослабило бы его позицию, и тот удар, который он наносит белой гвардии с другой, более принципиальной, а потому и более чувствительной стороны. Литературный расчет тут, во всяком случае, налицо, и он сделан правильно».
«С высот, откуда ему (Булгакову) открывается вся „панорама“ человеческой жизни, он смотрит на нас с суховатой и довольно грустной усмешкой. Несомненно, эти высоты настолько значительны, что на них сливаются для глаза красное и белое - во всяком случае, эти различия теряют свое значение. В первой сцене, где усталые, сбитые с толку офицеры вместе с Еленой Турбиной устраивают попойку, в этой сцене, где действующие лица не то что осмеяны, но как-то изнутри разоблачены, где человеческое ничтожество заслоняет все другие человеческие свойства, обесценивает достоинства или качества, - сразу чувствуется Толстой».
Как резюме критики, раздававшейся из двух непримиримых лагерей, можно рассматривать оценку романа И. М. Нусиновым : «Булгаков вошел в литературу с сознанием гибели своего класса и необходимости приспособления к новой жизни. Булгаков приходит к выводу: „Все, что ни происходит, происходит всегда так, как нужно и только к лучшему“. Этот фатализм - оправдание для тех, кто сменил вехи. Их отказ от прошлого не трусость и предательство. Он диктуется неумолимыми уроками истории. Примирение с революцией было предательством по отношению к прошлому гибнущего класса. Примирение с большевизмом интеллигенции, которая в прошлом была не только происхождением, но и идейно связана с побежденными классами, заявления этой интеллигенции не только об её лояльности, но и об её готовности строить вместе с большевиками - могло быть истолковано как подхалимство. Романом „Белая гвардия“ Булгаков отверг это обвинение белоэмигрантов и заявил: смена вех не капитуляция перед физическим победителем, а признание моральной справедливости победителей. Роман „Белая гвардия“ для Булгакова не только примирение с действительностью, но и самооправдание. Примирение вынужденное. Булгаков пришёл к нему через жестокое поражение своего класса. Поэтому нет радости от сознания, что гады побеждены, нет веры в творчество победившего народа. Это определило его художественное восприятие победителя» .
Булгаков о романе
Очевидно, что Булгаков понимал истинное значение своего произведения, так как не стеснялся сравнивать его с «
МИХАИЛ АФАНАСЬЕВИЧ БУЛГАКОВ
БЕЛАЯ ГВАРДИЯ
Посвящается Любови Евгеньевне Белозерской
Пошел мелкий снег и вдруг повалил хлопьями.
Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение
темное небо смешалось с снежным морем. Все
исчезло.
– Ну, барин, – закричал ямщик, – беда: буран!
«Капитанская дочка»
И судимы были мертвые по написанному в книгах
сообразно с делами своими...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская – вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.
Но дни и в мирные и в кровавые годы летят как стрела, и молодые Турбины не заметили, как в крепком морозе наступил белый, мохнатый декабрь. О, елочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем! Мама, светлая королева, где же ты?
Через год после того, как дочь Елена повенчалась с капитаном Сергеем Ивановичем Тальбергом, и в ту неделю, когда старший сын, Алексей Васильевич Турбин, после тяжких походов, службы и бед вернулся на Украину в Город, в родное гнездо, белый гроб с телом матери снесли по крутому Алексеевскому спуску на Подол, в маленькую церковь Николая Доброго, что на Взвозе.
Когда отпевали мать, был май, вишневые деревья и акации наглухо залепили стрельчатые окна. Отец Александр, от печали и смущения спотыкающийся, блестел и искрился у золотеньких огней, и дьякон, лиловый лицом и шеей, весь кованозолотой до самых носков сапог, скрипящих на ранту, мрачно рокотал слова церковного прощания маме, покидающей своих детей.
Алексей, Елена, Тальберг и Анюта, выросшая в доме Турбиной, и Николка, оглушенный смертью, с вихром, нависшим на правую бровь, стояли у ног старого коричневого святителя Николы. Николкины голубые глаза, посаженные по бокам длинного птичьего носа, смотрели растерянно, убито. Изредка он возводил их на иконостас, на тонущий в полумраке свод алтаря, где возносился печальный и загадочный старик бог, моргал. За что такая обида? Несправедливость? Зачем понадобилось отнять мать, когда все съехались, когда наступило облегчение?
Улетающий в черное, потрескавшееся небо бог ответа не давал, а сам Николка еще не знал, что все, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему.
Отпели, вышли на гулкие плиты паперти и проводили мать через весь громадный город на кладбище, где под черным мраморным крестом давно уже лежал отец. И маму закопали. Эх... эх...
Много лет до смерти, в доме N13 по Алексеевскому спуску, изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади «Саардамский Плотник», часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях. В ответ бронзовым, с гавотом, что стоят в спальне матери, а ныне Еленки, били в столовой черные стенные башенным боем. Покупал их отец давно, когда женщины носили смешные, пузырчатые у плеч рукава. Такие рукава исчезли, время мелькнуло, как искра, умер отецпрофессор, все выросли, а часы остались прежними и били башенным боем. К ним все так привыкли, что, если бы они пропали какнибудь чудом со стены, грустно было бы, словно умер родной голос и ничем пустого места не заткнешь. Но часы, по счастью, совершенно бессмертны, бессмертен и Саардамский Плотник, и голландский изразец, как мудрая скала, в самое тяжкое время живительный и жаркий.
Вот этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле, что мерещились маленькому Николке в бреду скарлатины, бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, – все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных, все это мать в самое трудное время оставила детям и, уже задыхаясь и слабея, цепляясь за руку Елены плачущей, молвила:
– Дружно... живите.
Но как жить? Как же жить?
Алексею Васильевичу Турбину, старшему – молодому врачу – двадцать восемь лет. Елене – двадцать четыре. Мужу ее, капитану Тальбергу – тридцать один, а Николке – семнадцать с половиной. Жизньто им как раз перебило на самом рассвете. Давно уже начало мести с севера, и метет, и метет, и не перестает, и чем дальше, тем хуже. Вернулся старший Турбин в родной город после первого удара, потрясшего горы над Днепром. Ну, думается, вот перестанет, начнется та жизнь, о которой пишется в шоколадных книгах, но она не только не начинается, а кругом становится все страшнее и страшнее. На севере воет и воет вьюга, а здесь под ногами глухо погромыхивает, ворчит встревоженная утроба земли. Восемнадцатый год летит к концу и день ото дня глядит все грознее и щетинистей.
Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи. Мать сказала детям:
– Живите.
А им придется мучиться и умирать.
Както, в сумерки, вскоре после похорон матери, Алексей Турбин, придя к отцу Александру, сказал:
– Да, печаль у нас, отец Александр. Трудно маму забывать, а тут еще такое тяжелое время... Главное, ведь только что вернулся, думал, наладим жизнь, и вот...
Он умолк и, сидя у стола, в сумерках, задумался и посмотрел вдаль. Ветви в церковном дворе закрыли и домишко священника. Казалось, что сейчас же за стеной тесного кабинетика, забитого книгами, начинается весенний, таинственный спутанный лес. Город повечернему глухо шумел, пахло сиренью.
– Что сделаешь, что сделаешь, – конфузливо забормотал священник. (Он всегда конфузился, если приходилось беседовать с людьми.) – Воля божья.
– Может, кончится все это когданибудь? Дальшето лучше будет? – неизвестно у кого спросил Турбин.
Священник шевельнулся в кресле.
– Тяжкое, тяжкое время, что говорить, – пробормотал он, – но уныватьто не следует...
Потом вдруг наложил белую руку, выпростав ее из темного рукава ряски, на пачку книжек и раскрыл верхнюю, там, где она была заложена вышитой цветной закладкой.
– Уныния допускать нельзя, – конфузливо, но както очень убедительно проговорил он. – Большой грех – уныние... Хотя кажется мне, что испытания будут еще. Как же, как же, большие испытания, – он говорил все увереннее. – Я последнее время все, знаете ли, за книжечками сижу, по специальности, конечно, больше все богословские...
Он приподнял книгу так, чтобы последний свет из окна упал на страницу, и прочитал:
– "Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь".
Итак, был белый, мохнатый декабрь. Он стремительно подходил к половине. Уже отсвет рождества чувствовался на снежных улицах. Восемнадцатому году скоро конец.
Над двухэтажным домом N13, постройки изумительной (на улицу квартира Турбиных была во втором этаже, а в маленький, покатый, уютный дворик – в первом), в саду, что лепился под крутейшей горой, все ветки на деревьях стали лапчаты и обвисли. Гору замело, засыпало сарайчики во дворе – и стала гигантская сахарная голова. Дом накрыло шапкой белого генерала, и в нижнем этаже (на улицу – первый, во двор под верандой Турбиных – подвальный) засветился слабенькими желтенькими огнями инженер и трус, буржуй и несимпатичный, Василий Иванович Лисович, а в верхнем – сильно и весело загорелись турбинские окна.
В сумерки Алексей и Николка пошли за дровами в сарай.
– Эх, эх, а дров до черта мало. Опять сегодня вытащили, смотри.
Из Николкиного электрического фонарика ударил голубой конус, а в нем видно, что обшивка со стены явно содрана и снаружи наскоро прибита.
– Вот бы подстрелить чертей! Ейбогу. Знаешь что: сядем на эту ночь в караул? Я знаю – это сапожники из одиннадцатого номера. И ведь какие негодяи! Дров у них больше, чем у нас.
– А ну их... Идем. Бери.
Ржавый замок запел, осыпался на братьев пласт, поволокли дрова. К девяти часам вечера к изразцам Саардама нельзя было притронуться.
Замечательная печь на своей ослепительной поверхности несла следующие исторические записи и рисунки, сделанные в разное время восемнадцатого года рукою Николки тушью и полные самого глубокого смысла и значения:
"Если тебе скажут, что союзники спешат к нам на выручку, – не верь. Союзники – сволочи.
Он сочувствует большевикам."
Рисунок: рожа Момуса.
Подпись:
«Улан Леонид Юрьевич».
"Слухи грозные, ужасные,
Наступают банды красные!"
Рисунок красками: голова с отвисшими усами, в папахе с синим хвостом.
Подпись:
«Бей Петлюру!»
Руками Елены и нежных и старинных турбинских друзей детства – Мышлаевского, Карася, Шервинского – красками, тушью, чернилами, вишневым соком записано:
"Елена Васильевна любит нас сильно,
Кому – на, а кому – не."
"Леночка, я взял билет на Аиду.
Бельэтаж N8, правая сторона."
«1918 года, мая 12 дня я влюбился.»
«Вы толстый и некрасивый.»
«После таких слов я застрелюсь.»
(Нарисован весьма похожий браунинг.)
"Да здравствует Россия!
Да здравствует самодержавие!"
«Июнь. Баркарола.»
"Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина."
Печатными буквами, рукою Николки:
"Я таки приказываю посторонних вещей на печке не писать под угрозой расстрела всякого товарища с лишением прав. Комиссар Подольского райкома. Дамский, мужской и женский портной Абрам Пружинер,
1918 года, 30го января."
Пышут жаром разрисованные изразцы, черные часы ходят, как тридцать лет назад: тонктанк. Старший Турбин, бритый, светловолосый, постаревший и мрачный с 25 октября 1917 года, во френче с громадными карманами, в синих рейтузах и мягких новых туфлях, в любимой позе – в кресле с ногами. У ног его на скамеечке Николка с вихром, вытянув ноги почти до буфета, – столовая маленькая. Ноги в сапогах с пряжками. Николкина подруга, гитара, нежно и глухо: трень... Неопределенно трень... потому что пока что, видите ли, ничего еще толком не известно. Тревожно в Городе, туманно, плохо...
На плечах у Николки унтерофицерские погоны с белыми нашивками, а на левом рукаве остроуглый трехцветный шеврон. (Дружина первая, пехотная, третий ее отдел. Формируется четвертый день, ввиду начинающихся событий.)
Но, несмотря на все эти события, в столовой, в сущности говоря, прекрасно. Жарко, уютно, кремовые шторы задернуты. И жар согревает братьев, рождает истому.
Старший бросает книгу, тянется.
– А нука, сыграй «Съемки»...
Треньтатам... Треньтатам...
Сапоги фасонные,
Бескозырки тонные,
То юнкераинженеры идут!
Старший начинает подпевать. Глаза мрачны, но в них зажигается огонек, в жилах – жар. Но тихонько, господа, тихонько, тихонечко.
Здравствуйте, дачники,
Здравствуйте, дачницы...
Гитара идет маршем, со струн сыплет рота, инженеры идут – ать, ать! Николкины глаза вспоминают:
Училище. Облупленные александровские колонны, пушки. Ползут юнкера на животиках от окна к окну, отстреливаются. Пулеметы в окнах.
Туча солдат осадила училище, ну, форменная туча. Что поделаешь. Испугался генерал Богородицкий и сдался, сдался с юнкерами. Паазор...
Здравствуйте, дачницы,
Здравствуйте, дачники,
Съемки у нас уж давно начались.
Туманятся Николкины глаза.
Столбы зноя над червонными украинскими полями. В пыли идут пылью пудренные юнкерские роты. Было, было все это и вот не стало. Позор. Чепуха.
Елена раздвинула портьеру, и в черном просвете показалась ее рыжеватая голова. Братьям послала взгляд мягкий, а на часы очень и очень тревожный. Оно и понятно. Где же, в самом деле, Тальберг? Волнуется сестра.
Хотела, чтобы это скрыть, подпеть братьям, но вдруг остановилась и подняла палец.
– Погодите. Слышите?
Оборвала рота шаг на всех семи струнах: стоой! Все трое прислушались и убедились – пушки. Тяжело, далеко и глухо. Вот еще раз: буу... Николка положил гитару и быстро встал, за ним, кряхтя, поднялся Алексей.
В гостиной – приемной совершенно темно. Николка наткнулся на стул. В окнах настоящая опера «Ночь под рождество» – снег и огонечки. Дрожат и мерцают. Николка прильнул к окошку. Из глаз исчез зной и училище, в глазах – напряженнейший слух. Где? Пожал унтерофицерскими плечами.
– Черт его знает. Впечатление такое, что будто под Святошиным стреляют. Странно, не может быть так близко.
Алексей во тьме, а Елена ближе к окошку, и видно, что глаза ее черноиспуганны. Что же значит, что Тальберга до сих пор нет? Старший чувствует ее волнение и поэтому не говорит ни слова, хоть сказать ему и очень хочется. В Святошине. Сомнений в этом никаких быть не может. Стреляют в двенадцати верстах от города, не дальше. Что за штука?
Николка взялся за шпингалет, другой рукой прижал стекло, будто хочет выдавить его и вылезть, и нос расплющил.
– Хочется мне туда поехать. Узнать, в чем дело...
– Ну да, тебя там не хватало...
Елена говорит в тревоге. Вот несчастье. Муж должен был вернуться самое позднее, слышите ли, – самое позднее, сегодня в три часа дня, а сейчас уже десять.
В молчании вернулись в столовую. Гитара мрачно молчит. Николка из кухни тащит самовар, и тот поет зловеще и плюется. На столе чашки с нежными цветами снаружи и золотые внутри, особенные, в виде фигурных колонок. При матери, Анне Владимировне, это был праздничный сервиз в семействе, а теперь у детей пошел на каждый день. Скатерть, несмотря на пушки и на все это томление, тревогу и чепуху, бела и крахмальна. Это от Елены, которая не может иначе, это от Анюты, выросшей в доме Турбиных. Полы лоснятся, и в декабре, теперь, на столе, в матовой, колонной, вазе голубые гортензии и две мрачных и знойных розы, утверждающие красоту и прочность жизни, несмотря на то, что на подступах к Городу – коварный враг, который, пожалуй, может разбить снежный, прекрасный Город и осколки покоя растоптать каблуками. Цветы. Цветы – приношение верного Елениного поклонника, гвардии поручика Леонида Юрьевича Шервинского, друга продавщицы в конфетной знаменитой «Маркизе», друга продавщицы в уютном цветочном магазине «Ниццкая флора». Под тенью гортензий тарелочка с синими узорами, несколько ломтиков колбасы, масло в прозрачной масленке, в сухарнице пилафраже и белый продолговатый хлеб. Прекрасно можно было бы закусить и выпить чайку, если б не все эти мрачные обстоятельства... Эх... эх...
Роман «Белая гвардия» стал первым объёмным произведением Михаила Булгакова, и в нём уже можно увидеть темы, которые впоследствии прослеживались в его творчестве. Изначально автор планировал написать три книги, но к созданию второй так и не приступил.
В романе писатель рассказывает о нелёгком периоде Гражданской войны на рубеже 1918-1919 гг. В то время менялось мировоззрение, каждый выступал за свою идею, доходило до того, что члены одной семьи боролись друг против друга. События происходят в городе Киеве, хотя сам автор ни разу не указал название города. Однако по описаниям улочек, домов, по общей атмосфере легко можно узнать, что это именно он.
Центральной темой романа является положение интеллигенции в то время. Поскольку Киев не попал под власть большевиков, то он стал местом, куда направились семьи интеллигентов. Германская армия находится в городе, но уже скоро в соответствии с соглашением она должна будет его покинуть. И Киев окажется захвачен войсками Петлюры. По сути, ему даже некому противостоять, город защищают только добровольцы. Но с приходом новой власти многие люди согласятся примкнуть к ней, и всё снова станет по-другому.
Автор раскрывает перед читателями характеры множества героев, главными из них являются члены семьи Турбиных. Однако есть и другие, и их поступки вызывают не меньше эмоций. Читая книгу, ловишь себя на мысли, что постоянно испытываешь разные эмоции: от раздражения до восхищения. Писатель смог красочно описать ту эпоху, благодаря чему в неё погружаешься, проникаешься настроением, испытываешь чувство тревоги и страха вместе с людьми. А самое главное – многое понимаешь.
Произведение относится к жанру Проза. Оно было опубликовано в 1923 году издательством Мир книги. Книга входит в серию "Список школьной литературы 10-11 класс". На нашем сайте можно скачать книгу "Белая гвардия" в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 4.22 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.
В произведении «Белая гвардия» краткое содержание передает основную суть произведения, сжато показывает персонажей и их основные действия. Прочтение романа в таком виде рекомендуется тем, кто желает ознакомиться с сюжетом поверхностно, а на полную версию не имеет времени. Данная статья поможет в этом плане, ведь здесь максимально доступно изложены главные события в повествовании.
Первые две главы
Начинается краткое содержание «Белой гвардии» с того, что в доме Турбиных случилось горе. Мать умерла и перед этим сказала своим детям жить дружно. На дворе начало холодной зимы 1918 года. Старший брат Алексей по профессии врач, и после похорон парень отправляется к священнику. Отец говорит, что нужно крепиться, ведь дальше будет только хуже.
Вторая глава начинается с описания квартиры Турбиных, в которой печка является источником тепла. Младший сын Николка с Алексеем поют, а сестра Елена ждет мужа Сергея Тальберга. Она рассказывает тревожные вести о том, что немцы бросают Киев, а Петлюра со своей армией уже совсем близко.
В дверь вскоре позвонили, и на пороге показался старый друг семьи поручик Виктор Мышлаевский. Он рассказывает об оцеплении вокруг его отряда и о долгой смене караула. Сутки на морозе закончились для двоих бойцов смертью, а еще столько же лишилось ног из-за обморожения.
Мужчину отогревает семейство своими усилиями, вскоре приходит Тальберг. Муж Елены в кратком содержании «Белой гвардии» говорит об отступлении из Киева, и что вместе с войсками он покидает жену. Брать ее с собой в неизвестном направлении он не решается, наступает минута прощания.
Продолжение
Произведение «Белая гвардия» в кратком содержании дальше рассказывает о соседе Турбиных Василии Лисовиче. Он также узнал о последних новостях и ночь решил посвятить тому, чтобы спрятать все свои сокровища по тайникам. За его занятием наблюдает сквозь незаметную щель человек с улицы, но мужчина неизвестного парня не увидел.
В тот же период квартира Турбиных пополнилась новыми гостями. Тальберг уехал, после чего к Алексею пришли товарищи из гимназии. Леонид Шервинский и Федор Степанов (прозвище Карась) занимают должности поручика и подпоручика соответственно. Они пришли с выпивкой, а потому вскоре у всех мужчин начинает туманить рассудок.
Виктор Мышлаевский чувствует себя особенно плохо, а потому его начинают поить разными лекарствами. Только с приходом рассвета все решили лечь поспать, но Елена не поддержала инициативу. Красивая женщина чувствует себя брошенной и не может сдерживать слезы. В голове плотно засела мысль, что Сергей никогда к ней уже не приедет.
Этой же зимой Алексей Турбин вернулся с фронта, а Киев наводнили офицеры. Некоторые также вернулись с мест боевых действий, а многие переехали из Москвы, где большевики уже начали наводить свои порядки.
Круговорот событий
Ночью Алексей Турбин видит сон о том, как полковник Най-Турс и предводители других отрядов оказываются в раю после стычки. После этого герой слышит голос Бога, который вещает о равноправии всех бойцов по обе стороны баррикад. Тогда же Отец сказал, что после гибели красных на Перекопе он отправит их в прекрасные казармы с соответствующей символикой.
Алексей говорил с вахмистром Жилиным и даже сумел убедить командира взять его в свой отряд. Краткое содержание «Белой гвардии» Булгакова Михаила в шестой главе поведает о том, как определилась судьба всех, кто был предыдущей ночью у Турбиных. Николка отправился раньше всех записываться в добровольческую дружину, вместе с ним из дома вышел Шервинский и пошел в штаб. Остальные мужчины отправились в здание своей бывшей гимназии, где формировался дивизион из добровольцев для поддержки артиллерии.
В штабе полковник Малышев отправил всех троих под командование Студзинского. Алексей рад снова надеть военную форму, а Елена ему пришила другие погоны. Полковник Малышев тем же вечером приказал полностью распустить состав, так как каждый второй доброволец не умел вести себя с оружием должным образом.
Окончание первой части и начало второй
В конце первой части краткое содержание «Белой гвардии» Булгакова рассказывает о события на Владимирской горке. Кирпатый вместе с товарищем по прозвищу Немоляка не могут пробраться в нижнюю часть населенного пункта из-за немецких патрулей. Они видят, как во дворце заматывают человека с лицом похожим на лиса в бинты. Автомобиль увозит мужчину, а наутро приходят вести о сбежавшем гетмане со своими соратниками.
Симон Петлюра скоро будет в городе, войска ломают ружья и прячут патроны. В гимназии повредили электрический щиток в качестве диверсии. В романе «Белая гвардия» Михаила Булгакова краткое содержание в начале второй части рассказывает о маневре полковника Козырь-Лешко. Командир петлюровцев меняет дислокацию армии так, чтобы защитники Киева думали о главном наступлении со стороны Куреневки. Только вот центральный прорыв будет совершен около Святошино.
Тем временем последние люди из штаба гетмана бегут, в том числе полковник Щеткин. На подступах к городу стоит Болботун, и он решает, что приказов из штаба ждать не стоит. Мужчина начинает наступление, что послужило началом боевых действий. Сотня Галаньбы на Миллионной улице сталкивается с Яковом Фельдманом. Тот ищет для своей жены повитуху, ведь она с минуты на минуту будет рожать. Галаньба требует удостоверения, но вместо него Фельдман дает справку о снабжении бронебойного батальона. Такая ошибка закончилась смертью для несостоявшегося отца.
Бои на улицах
В кратком содержании по главам «Белой гвардии» подробно рассказывается о наступлении Болботуна. Полковник продвигается к центру Киева, но терпит потери из-за сопротивления юнкеров. На Московской улице им преграждает дорогу броневик. Раньше в машинном отряде гетмана были четыре машины, но командование Михаила Шполянского над вторым по счету транспортным средством все изменило в худшую сторону. Броневики выходили из строя, водители и бойцы постоянно начали пропадать.
Этой ночью бывший литератор Шполянский пошел в разведку вместе с водителем Щуром и не вернулись. Вскоре исчезает командир всего дивизиона Шлепко. Дальше в кратком содержании романа «Белая гвардия» по главам рассказывается о том, каким человеком является полковник Най-Турс. Мужчина производил мощное впечатление и всегда достигал своей цели. Ради валенок для своего отряда он угрожал маузером интенданту, но своего добился.
Его группа бойцов сталкивается возле Политехнического шоссе с полковником Козырь-Лешко. Казаков останавливают пулеметы, но и в отряде Най-Турса огромные потери. Он приказывает отступать и обнаруживает, что по сторонам нет поддержки. Нескольких раненных бойцов отправляют на пролетках в штаб.
Примерно в это время Николка Турбин в звании ефрейтора становиться командиром отряда из 28 юнкеров. Парень получает приказ из штаба и выводит своих ребят на позиции. Алексей Турбин к двум часам дня прибывает к зданию гимназии, как и сказал полковник Малышев. Он застает его в штабном здании и получает совет снимать форму и уходить через черный ход. Сам командир тем временем сжигает важные бумаги. Понимание происходящего к старшему из семейства Турбиных приходит только ночью, тогда он и избавляется от формы.
Продолжение боевых действий в Киеве
В кратком содержании по частям «Белой гвардии» Булгакова демонстрируются события на улицах города. Николка Турбин занял место на перекрестке, где обнаружил бегущих юнкеров из ближайшего переулка. Оттуда же вылетает полковник Най-Турс, который отдает приказ всем быстрее бежать. Молодой ефрейтор пытается противиться, за что получает прикладом в лицо. В это время командир заряжает пулемет, а из того же переулка выскакивают казаки.
Николка начинает подавать ленты к оружию, и они отбиваются, но с соседней улицы по ним открывают огонь, и Най-Турс падает. Последними его словами был приказ отходить и не пытаться быть героем. Николка скрывается с пистолетом полковника и убегает домой через дворы.
Алексей так и не вернулся, а девушки сидят все в слезах. Начали греметь пушки, но на батареях уже орудуют казаки. Защитники разбежались, а кто решился остаться, уже мертв. Николка заснул одетым, а когда проснулся, то увидел родственника Лариона Суржанского из Житомира. Тот приехал к семье залечить раны от измены своей жены. В это время возвращается раненный в руку Алексей. Доктор зашивает его, но внутри остались части шинели.
Ларион оказался добрым и искренним человеком, хоть и слишком неуклюжим. Турбины все ему прощают, ведь он хороший мужчина, а еще богат. Алексей бредит из-за ранения и ему дают укол морфия. Николка пытается в доме замести все следы, которые свидетельствуют об их принадлежности к службе и офицерским званиям. Старшему брату приписывают болезнь тифом, чтобы скрыть участие в боевых действиях.
Приключения Алексея
Мужчина не пошел сразу домой. Его интересовали события в центре, и он направился туда пешим ходом. Уже на Владимирской улице его встречают бойцы Петлюры. Алексей на ходу снимает погоны, но забывает о кокарде. Казаки распознают офицера и открывают огонь на поражение. Ему попадают в плечо, и от быстрой смерти его спасает неизвестная женщина. Во дворе она забирает его и ведет через длинную череду улочек и калиток.
Девушка, которую звали Юлия, выбросила окровавленные одежды, сделала перевязку и оставила мужчину у себя. На следующий день она привезла его домой. В кратком содержании по главам «Белой гвардии» Булгакова рассказывается дальше о болезни Алексея. Рассказы о тифе стали правдой и, чтобы поддержать старшего из братьев Турбиных, в дом приходят все старые знакомые. Ночь мужчины проводят за игрой в карты, а наутро приходит телеграмма с предупреждением о приезде родственника из Житомира.
Вскоре в двери активно постучали, открывать отправился Мышлаевский. Ему на руки кинулся прямо из дверей сосед снизу Лисович, который был в состоянии сильного испуга. Мужчины ничего не понимают, но оказывают тому помощь и выслушивают его историю.
События в доме Лисовича
Мужчина впускает трех неизвестных людей, которые предъявляют невнятный документ. Они утверждают, что действуют по приказу штаба и должны провести в доме обыск. Грабители на глазах перепуганного главы семейства полностью обшаривают дом и находят тайник. Все добро оттуда они забирают и на месте меняют свои оборванные тряпки на более привлекательные одеяния. Под конец ограбления они заставляют Василия сделать расписку о добровольной передаче имущества Кирпатому с Немолякой. После нескольких угроз мужчины пропадают в ночной темноте. Лисович сразу бросается к соседям и рассказывает эту историю.
Мышлаевский спускается на место преступления, где осматривает все детали. Поручик говорит, что лучше об этом никому не рассказывать, ведь чудом является то, что их оставили в живых. Николка понимает, что грабители забрали вооружение из места за окном, где он прятал пистолеты. Во дворе была обнаружена дырка в заборе. Грабители сумели вынуть гвозди и так пролезть на территорию здания. На следующий день отверстие заколачивают досками.
Сюжетные перипетии
Краткое содержание романа «Белая гвардия» в шестнадцатой главе поведает о том, как в Софийском соборе проходили молитвы, после чего начался парад. Вскоре на высокий фонтан вылез агитатор большевиков, который говорил о революции. Петлюровцы хотели разобраться и арестовать виновника волнений, но вмешались Шполянский со Щуром. Они ловко обвинили в воровстве украинского активиста, и толпа сразу бросилась на него.
В это время человек большевиков спокойно скрывается из виду. Шервинский и Степанов видели все сбоку и были восхищены действиями красных. В кратком содержании «Белой гвардии» М. Булгакова дальше рассказывается о походе Николки к родственникам полковника Най-Турса. Он долго не мог решиться наведаться со страшными новостями, но смог собраться и пойти по указанному адресу. В доме бывшего командира Турбин видит его мать и сестру. По виду неизвестного гостя они понимают, что Най-Турса больше нет в живых.
Вместе с сестрой по имени Ирина Николка отправляется в здание где оборудовали морг. Он опознает тело, и родственники хоронят полковника со всеми почестями, после чего благодарят младшего Турбина.
Под конец декабря Алексей уже перестал приходить в сознание, и его состояние только ухудшается. Врачи делают заключение, что случай безнадежен, и они ничего не могут поделать. Елена проводит долгое время в молитвах к Богородице. Она просит не отнимать брата, ведь мать уже ушла от них, и муж к ней также не вернется. Вскоре Алексей сумел возвратиться в сознание, что было сочтено за чудо.
Последние главы
Краткое содержание по частям «Белой гвардии» под конец рассказывает о том, как в феврале войска Петлюры отступают из Киева. Алексей поправляется и даже возвращается к медицине. К нему приходит пациент Русаков с сифилисом, который одержим религией, и постоянно упрекает в чем-то Шполянского. Турбин назначает ему лечение, а также советует меньше зацикливаться на своих идеях.
После этого он навещает Юлию, которой дарит в знак благодарности за спасения ценный браслет матери. На улице он сталкивается с младшим братом, который снова ходил к сестре Най-Турса. В тот же вечер Василий приносит телеграмму, что всех удивило из-за неработоспособности почты. В ней знакомые люди из Варшавы удивляются разводу Елены с мужем, ведь Тальберг снова женился.
Начало февраля ознаменовалось уходом войск Петлюры из Киева. Алексея и Василия мучают страшные сны о прошедших событиях. В последней главе показывают сновидения разных людей о грядущих событиях. Не спит один Русаков, который подался в красноармейцы, а ночное время проводит за чтением Библии.
Елена видит во сне поручика Шервинского, который на бронепоезд цепляет большую красную звезду. Эту картину сменяет окровавленная шея младшего брата Николки. Пятилетний Петька Щеглов также видит сон, но он в разы лучше, чем у других людей. Мальчик бегал по лугу, где появился алмазный шар. Он подбежал и схватил предмет, который начал извергать брызги. От этой картины мальчик начал смеяться сквозь сновидения.
